Королева кривых зеркал

– А я вот думаю, что бы мне завтра надеть? В пещерах, говорят, холодно. – Лиза улыбнулась. – Как тебе там показалось?

– Не знаю. – Стася отвернулась от нее и пояснила: – Ты говори, я слушаю, просто бок отлежала.

«Проклятье! Бок у нее... Идиотка!»

– Так что же мне надеть? – попробовала Лиза еще раз.

– Думаю, что-нибудь не очень маркое. Там глина и... – последовал протяжный зевок, – песок еще.

– Так я не поняла, там холодно?

– Мы не заходили в саму пещеру, вход только раскопали. Но если верить Николаше, внутри прохладно. Да и как еще может быть под землей, сама подумай! – Стася обернулась. – А что, Вовка тебя уже достал, да?

«Вовка? При чем тут Вовка? Она тему решила сменить или...»

– Вовка? – уточнила Лиза.

– Ну да. – Каланча заметно смутилась. – Шутки его и все такое.

– Ах, это...

«Какое ей дело? Разве не должна она радоваться, что ее Вовик в безопасности от моих чар? Зачем спрашивает?» – изумилась Лиза. На ум девочке пришел один-единственный ответ: в пещере нашли что-то такое, о чем никак нельзя проболтаться. И Каланча, пытаясь съехать с темы раскопок, готова говорить о чем угодно. «Пытается уйти от разговора о пещере даже ценной своих чувств к Кучерявому! Что и говорить, деньги творят с людьми ужасные вещи...» Она тяжело вздохнула.

– Вовка у меня вообще-то хороший – переворачиваясь, воодушевленно продолжала Стася, – он до-о-обрый. В институт на бесплатное поступил. Сам, представляешь! Помогает всем, у него много друзей. И он дружелюбный... обычно.

Лиза едва сдерживалась, чтобы не предложить Каланче заткнуться. Спать Стасе явно расхотелось, она болтала и болтала, как будто выложить биографию Кучерявика и оправдать его было целью ее существования.

Взгляд Каланчи на миг затуманился, и она упадническим тоном закончила повествование:

– Но вот обидь Вовку однажды, и он никогда-никогда не простит. Он ведь ранимый, понимаешь?

– Сейчас расплачусь, – не сдержалась Лиза.

Стася удивленно заморгала.

– В смысле?

– Да так...

Каланча помрачнела.

– Я ведь тебе как подруге рассказываю.

«Когда, интересно, мы успели стать подругами?» – усмехнулась про себя Лиза. Затем притворно улыбнулась:

– Ну, конечно. А давай-ка спать?

Стася подчеркнуто холодно пожелала спокойной ночи, а после долго ворочалась и недовольно сопела. Как если бы предложение лечь спать нанесло ей страшное оскорбление.

Лиза выключила подвешенный к потолку фонарик и достала спрятанный в одеяле блокнот. Голубая подсветка на ручке немного рассеяла темноту в палатке, и девочка записала фразу дня: «Порой хорошенький удар убеждает лучше, чем дружеское похлопывание по плечу

».

Неожиданно ей вспомнились любимые подружки, и в животе что-то томительно сжалось. Ей нестерпимо захотелось увидеть Полинку и Эрику. Уж они бы ее поддержали. Людям становилось не по себе от одной только Полининой холодной усмешки, а Эрика как никто умела казнить неугодных взглядом. Попробовали бы их накормить тушенкой или лишить раскопок и вернуть в лагерь из-за ерундового удара лопаткой... Хотя нет, драться девчонки не стали бы. Лиза улыбнулась в темноту. Из их троицы самой решительной и непредсказуемой считали именно ее. Директриса школы частенько говорила: «У этой блондинки в голове военная база от Dolce&Gabbana».

Лиза прислушивалась к негромким голосам, доносившимся от костра, ожидая, когда ребятам надоест трепаться и они последуют примеру Каланчи. Первым ушел Максимка, почти сразу за ним распрощались братья. Под тентом остались только Вова с Никитой и Яна с Верой. Девицы противно хихикали, парни, судя по отдельным ноткам в голосах, пытались шутить. Не сложно было догадаться, как разделили между собой парней неразлучные подружки. Симпатию Яны к Вове не заметил бы, пожалуй, только мертвый. А Вера о таком, как Никита, наверняка и мечтать не смела. Судя по затравленному выражению лица и неуверенных манерах, ей всегда оставалось лишь подъедать крошки за подругой.

Со стороны тента послышалось негромкое шипение – это парни наконец залили костер водой. По палаткам заскользили лучики от фонарей.

«Уже скоро...» – успокаивала себя Лиза, и сердце ее в предвкушении забилось быстрее. Она боялась шелохнуться, лишь бы не разбудить Стасю, убаюканную собственным храпом.

Часы на айфоне показали полтретьего, когда девочка осторожно вынула из домика Матильду, взяла кофту, фонарик и тихонько вылезла из палатки. Спрятанную под клеенкой лопату пришлось искать на ощупь, во дворе стояла темень – ни звезд, ни луны, кругом сплошная чернота.

Включать фонарь, пока кралась вдоль вереницы палаток и по тропинке взбиралась на холм, Лиза не осмеливалась. Ей хотелось отойти подальше, чтобы уж наверняка не привлечь чьего-нибудь внимания и не провалить всю операцию.

Матильда взволновано вцепилась коготками в кофту, но возражать не пыталась.