Королева Виктория

На всех триумфальных арках и флагах, украшавших дома, были выведены одни и те же слова: «Твой трон — это наши сердца». В толпе кто-то воскликнул: «Она славно потрудилась, наша старушка!» Правда, своих подданных она тоже заставляла трудиться не покладая рук. Великобритания, эта кузница мира, стала первой индустриальной державой в истории человечества. Ее торговый оборот равнялся торговым оборотам Франции, Германии и Италии вместе взятых. Но главное — государыня сумела взрастить в сердце каждого из своих подданных ту британскую гордость, символом которой сама и являлась. Великобритания завоевала пятую часть всей территории Земли. Ее флот господствовал на всех океанах. Лондон стал финансовой столицей и красивейшим городом планеты.

Перед тем как покинуть дворец, королева нажала на электрическую кнопку, чтобы отправить по телеграфу праздничное послание, обращенное ко всей своей империи: «От всего сердца я благодарю мои возлюбленные народы. Да благословит их Господь!» Она сама вытребовала для себя титул императрицы и вместе с толпой с удовлетворением думала о том, что над ее империей никогда не заходит солнце.

Слезы текли по лицам. Особенно по лицам бедняков, которые молились на нее как на икону. Чтобы увидеть ее, они заполонили все газоны, облепили решетки, залезли на деревья и уличные фонари, украшенные букетами цветов.

Военная форма, на которой алый цвет соперничал с золотом, флаги, пурпур, парча, медь труб: из окна своей гостиницы удивленно смотрел на это непривычное буйство красок Клод Моне, множество раз с упоением рисовавший этот город в коконе тумана.

Чтобы ничего не упустить из предстоящего зрелища, многие горожане остались ночевать прямо на улице. И сейчас они восторженно приветствовали колониальные войска, олицетворявшие славу и могущество Британской империи: солдат из Канады, с Ямайки, Мальты, Цейлона, из Гвианы, Лагоса, Кейптауна, с Кипра, из Наталя и Австралии... Полицейских из Гонконга, сикхов из Индии и представителей народа хауса из Западной Африки... Как же много тут собралось мужчин в военной форме, и особо среди них выделялись триста пятьдесят всадников в экзотических одеждах, при виде которых толпа не могла удержаться от восторженных криков и рукоплесканий. Самыми бурными аплодисментами наградили бенгальских улан в алых с золотом доломанах и тюрбанах, украшенных драгоценными камнями.

Королевскому кортежу предстояло проехать десять километров. Перед каретой Виктории, запряженной восьмеркой лошадей светло-рыжей масти, тянулась вереница из двух десятков других карет, в которых разместились королевская семья и именитые зарубежные гости. В головном экипаже бок о бок сидели папский нунций, посланник китайского императора и три или четыре магараджи. За ними ехали другие иностранные послы и придворные дамы. Девять следующих ландо были отведены принцессам, рядом с которыми гарцевали на лошадях принцы крови, облаченные в парадные мундиры; далее следовал главнокомандующий королевской армией с орденом Святого Патрика на груди, и последней, в окружении форейторов в красных ливреях, двигалась карета королевы, изукрашенная, как драгоценная шкатулка.

Праздничный парад войск длился уже почти час, когда наконец на площади появилась она. «И всем сразу же стало ясно, — писал Марк Твен, — что Виктория одна стоит целой процессии. Все остальное было просто фиоритурой»[1]. Королевская карета въехала на Конститьюшн-хилл — улицу, что ведет к Гайд-парку, где когда-то на Викторию было совершено первое в ее жизни покушение. Восторженные крики оглушили ее. «Я думаю, что никто и никогда не слышал в свой адрес подобных оваций, какими встречали меня... Толпа была просто неописуемой, а ее восторг поистине поразительным и волнующим до глубины души». И королева, никогда не боявшаяся преувеличений, добавила: «Приветственные возгласы были оглушительными, а все лица казались озаренными искренней радостью».

В ответ она лишь слегка помахивала рукой. Толпа всегда пугала ее. Еще на первом своем балу, устроенном по случаю ее восемнадцатилетия, она удивлялась, что ее появление сопровождается восторженными криками. На следующий день после бала она записала в дневнике: «Народ слишком бурно встречал появление моей маленькой глупой персоны».

Сегодняшний день в честь праздника был объявлен нерабочим и население Лондона удвоилось за счет приезжих. По приблизительным подсчетам, в город съехалось около двух миллионов гостей. Пятьдесят тысяч военных было мобилизовано на охрану порядка, и все эти мужчины, одетые в красные куртки и блестящие каски, стояли в оцеплении и с большим трудом сдерживали энтузиазм народа. По всему пути следования кортежа до собора Святого Павла были установлены трибуны. Богатые американцы выкладывали чуть ли не по тысяче фунтов стерлингов за место на балконе Уайт-холла или Национальной галереи, чтобы получить  шанс увидеть во плоти почти восьмидесятилетнюю мифическую правительницу, чье появление на публике было исключительной редкостью.