Королева восстанет

Хотелось бы мне возразить, но, видимо, спорить бессмысленно. Я неохотно протянул руку Флоренс и кивнул ей. Подойдя ближе, она позволила мне обнять ее за плечи. Ее тело напряглось, словно одеревенело, и у меня возникло желание погладить ее по спине, однако я его проигнорировал и выдержал взгляд Эрис.

Та недовольно скривилась.

– Допустим, выражения ваших лиц можно списать на исчезновение Лиры, – проворчала она. – Но нужно встать ближе друг к другу.

После секундного колебания Флоренс сделала еще один шаг ко мне, но в этот момент я ее отпустил.

– Давайте уже начинать?

Эрис многозначительно выгнула брови, но ничего не ответила. Ей хорошо известно, когда на меня лучше не давить. И в конце концов, нет никакого смысла репетировать наш выход прямо перед пресс-конференцией. Это приведет лишь к тому, что стража начнет задавать вопросы.

Дав им знак, Эрис первой направилась к лестнице. Мы с Флоренс молча последовали за ней вниз по ступенькам, а я старался как минимум на пару минут отбросить свою злость на нее.

Ради Англии.

Ради Лиры.

Как только мы оказались в поле зрения прессы, на нас обрушился настоящий шквал вспышек. Уголком глаза я заметил, что Флоренс снова замешкалась. Я бросил на нее пристальный взгляд, но она уже взяла себя в руки, подняла подбородок и пошла дальше все более уверенным шагом. Как это часто случалось раньше, она вела себя с изяществом королевы. И как бы неприятно мне ни было это признавать, Флоренс с легкостью создавала впечатление, будто место рядом со мной действительно принадлежало ей по праву. Она бросала мне вызов с самого первого дня, всегда общалась со мной на равных. И это казалось мне правильным. Тем губительнее оказалось то, что все в ней было неправильно.

Послушай я тогда свой разум, а не сестру, все это обошло бы нас стороной. Я не хотел выбирать Флоренс своей кровавой невестой. Она вызывала во мне слишком сильное притяжение. Риск потерять себя в этой женщине был слишком велик. В конце концов Лира меня убедила. На пару с моим вероломным сердцем.

Когда я остановился на центральной площадке, Флоренс последовала моему примеру. Эрис спустилась всего на несколько ступеней ниже. Достаточно близко, чтобы образовывать с нами единое целое, и достаточно далеко, чтобы люди могли нас хорошо рассмотреть. С этого момента любое движение пальцев, любой взмах ресниц будет тщательно анализироваться. И Флоренс это известно.

Я полностью отдавал себе отчет в том, что следовало лучше ее подготовить. Нужно было как следует отрепетировать все утром, а не вот так, на скорую руку. Нам стоило вместе проработать свои роли. Но именно это слово меня и остановило. Вместе.

Эрис дождалась, пока воцарится тишина. Затем ее уверенный голос заполнил комнату, а я в очередной раз порадовался, что эта женщина одновременно являлась моим пресс-атташе. У нее достаточно харизмы, чтобы держать под контролем даже самые щекотливые ситуации. И это лишь одно из ее бесчисленных достоинств.

– В связи с высоким уровнем общественного интереса к расследованию убийства на праздновании солнцестояния сегодня от имени его величества короля я объявляю, что мисс Флоренс Хоторн, действующая кровавая невеста, признана невиновной по всем пунктам обвинения. Доказано, что мисс Хоторн не участвовала в планировании покушения на его величество и, как и сам король, стала жертвой махинаций своей семьи.

Флоренс рядом со мной оцепенела, и я покосился на нее. Она сцепила руки на животе, но даже так у нее не особо получалось скрыть нервную дрожь в пальцах. Сделав над собой усилие, я обнял ее и осторожно притянул к себе. Она не сопротивлялась, но напряглась еще больше. Это плохо. Ее скованность, если выражаться дипломатично, видна невооруженным глазом.

Погладив ее по руке чуть ниже плеча, я наклонился к ней. Нос уловил знакомый аромат лаванды, исходящий от нее. Горло сжалось, сердце охватил пожар. Тем не менее я сохранил внешнюю невозмутимость и нежно поцеловал ее в макушку.

– У тебя слишком виноватый вид – перестань, – еле слышно шепнул ей я и снова поднял голову.

Флоренс подняла на меня глаза, и мне почему-то показалось, что один только этот взгляд опровергает справедливость моего заявления. Теплый темно-карий цвет ее глаз превратил эту девушку в олицетворение невинности. Может быть, именно поэтому я так долго ее недооценивал. Ведь ее внешность так кардинально противоречила ее намерениям.

Печаль в ее взгляде тяжким грузом легла мне на грудь. Флоренс попыталась выдавить из себя улыбку, которая, тем не менее, так и не коснулась ее глаз, но будто облила бензином мою тлеющую душу. Разожгла инферно, пожирающее все мои убеждения. Почему мне сейчас хотелось ее поцеловать? Почему моя рука, словно сама собой, притянула ее ближе? Почему ее близость – единственное, что, кажется, облегчало мою боль, хотя именно она и являлась ее причиной?

Удерживая взгляд Флоренс, я старался разобраться в своих чувствах. Отталкивал свой гнев на тоску по этой женщине. Ненависть на собственную боль. Правду о ее лжи.

Безрезультатно.