Королева Жанна. Книги 4-5

Выполнив этот обряд, они выстроились перед ней, и тогда она осмотрела их — одного за другим. Они давно были ей знакомы. Вот француз, граф де Келюс, сверкающий зубами из черной бороды, похожий на галантного дьявола; испанец, граф Зулоага, прямой и мрачный, как столб дыма (Гроненальдо уже писал ей, что Испания крайне раздражена намерением Виргинии признать правительство Вильгельма Оранского); швед, барон Русенгрен, головою выше всех прочих; посол Римского императора, барон Витгенштейн (этому Гроненальдо сам делал представление по поводу каких-то непонятных военных прогулок императорской конницы около Праги); затем — македонец, граф Эдко, весь в седине, но такой же красавец, как и блаженной памяти герцог Лива (у Жанны даже сладко екнуло сердце); англичанин, сэр Джон Босуэлл, лорд Моэм — светловолосый, тонкогубый и вечнохолодный; наконец, последний, у самого окна, в благостном белесом свете зимнего дня — фригиец, граф Финнеатль, Протей, стриженый двойник Лианкара.

Этот один был новый, она видела его всего третий раз; но имя его чаще всех остальных было на устах ее министров, о нем были ее думы больше, чем обо всех остальных, взятых вместе. Хотя и остальные время от времени тоже крепко напоминали о себе.

Все — в полагающихся случаю брыжах, в бархатах, при орденах. В общем, такие милые, славные господа.

— Вы желали видеть меня, господа, — произнесла королева чарующим дипломатическим голосом, — и вот ваше желание исполнено. Надеюсь, вы убеждены в том, что перед вами — я, а не моя кукла?

Господа сделали улыбку, означающую, что милая шутка Ее Величества оценена ими вполне.

— В Толете, кажется, распускался слух, — продолжала она, — что меня подменили, похитили… кажется, даже лишили жизни… (вторая улыбка господ)… и еще всякий вздор, который нет охоты повторять. Это не более чем досужие вымыслы. И то, что вы, господа, сегодня здесь, доказывает мне, что вы не верите этим слухам. Благодарю. (Общий поклон.) Я знаю, что вы будете распространять обо мне одну правду. Спасибо вам за ваши добрые слова, которые вы сказали мне сегодня, и перешлите от меня вашим государям мои пожелания побед и процветания. (Второй поклон.) Мне было очень приятно видеть вас всех в добром здравии.

Вот и все. Королева была настоящая. Она казалась какой-то особенно юной и хрупкой в своих соболях; милое лицо ее похудело и осунулось, но это было в порядке вещей. Они, разумеется, имели сведения, для чего она уехала сюда, в Тралеод.

Они снова стали подходить к ней по одному — начиная с француза — и целовали ее руку, положенную на подушечку. Королева была настоящая, и рука была настоящая, ее рука. Они помнили эту руку еще детской, с тонкими пальчиками и не вполне ухоженными ноготками девочки-провинциалки; теперь это была выхоленная, прекрасной формы рука зрелой молодой женщины.

Затем они покинули зал.

Два закутанных башлыками всадника выехали из голых тальничных кустов. Под копытами лошадей захрустела речная галька. Хмурая, незамерзшая в эту зиму Влатра широким свинцовым потоком катилась перед ними.

— Вот то самое место, — сказал один другому. — Отсюда в ясную погоду видны тралеодские башни. Совсем близко, а?

— Да, — отозвался другой.

— Гарнизон там небольшой, да и пес с ним. На что-то существуют фальшивые бумаги и фальшивые бороды, бас-самазенята! Просто золотой случай!

— У вас уже и план разработан?

— Почти что. Так как же, а? Ведь сама в руки дается…

— Нет, — сказал другой.

Замолчали, глядя на ту сторону. Серый зимний пейзаж не радовал глаза. Кое-где пятнами белел наносный снежок. Ветер дул им в лицо, холодный ветер с Топаза, пронизывающий их меховые плащи. Лошади, опустив головы, пытались хватать губами бегучую воду реки.

— Нет, — повторил другой всадник. — Но кончать надо. Не то вы станете совсем разбойником, Кейлембар. У вас просто тяга к похищениям. Вы помните эту дурацкую затею с яхтой?

— Помнится, и вам эта затея была по нраву…

— Я с великой неохотой шел на это. И оказался прав — ничего не вышло… Не это нам нужно, Кейлембар, вы сами знаете…

— Хочется ведь поскорее… — проворчал Кейлембар.

— Вы думаете, мне не хочется? — Герцог Фрам повернул к нему суровое лицо. — Но нам не одна она нужна, нам нужен еще и Толет. Нам нужно взять ее в Толете, вместе с Толетом. И мы возьмем ее в Толете. Вот когда действительно все будет кончено.

Кейлембар усмехнулся:

— А если она весь век будет сидеть тут?

— Не будет… — со вздохом сказал Фрам. — Она скоро вернется…

Он явно недоговаривал чего-то — не считал нужным. Но Кейлембар не имел привычки задавать лишние вопросы. Зябко передернувшись, он сказал:

— Ветер, сат-тана… Поедемте назад, сир.

Извлекатели Квинтэссенции собрались у Сивласа. Первым появился граф ди Лафен, точный, как подобает человеку истинно достойному. Сивлас протянул руки ему навстречу:

— Как я рад видеть вас, мой дорогой собрат! — Они крепко обнялись. — Поверите ли — один ваш вид возвращает мне бодрость духа! Если есть вы — значит, все еще может быть хорошо!

— Не узнаю вас, mon cher [36], — отвечал граф. — Похоже, что ваша сангвинистическая веселость вам изменила.