Королева Жанна. Книги 4-5

— Звали ее, — Грипсолейль зачем-то понизил голос, — звали ее Бригитой. Больше ничего про нее не знаю… Выпьем!

Андреус ди Ренар, граф Мана, сосредоточенно поджав губы, читал письмо из Генуи, когда в его непрезентабельный рабочий кабинет вошел Гроненальдо. Банкир не сразу даже понял, кто пришел к нему.

— Я сделал это намеренно, дорогой граф, — сказал Гроненальдо, усаживаясь в жесткое кресло. — Я пришел просить о помощи.

Ренар, в затрапезном саржевом камзоле, выглядел, как последний клерк:

— Достаточно было бы вызвать меня в Аскалер, ваше сиятельство…

— Нет, нет. Садитесь, граф, вы все-таки у себя дома.

Ренар присел было за стол, но не усидел: встал, отошел к конторке, оперся на нее. Он привык слушать стоя. Государственный секретарь вежливо ждал, пока он примет удобную для себя позу.

— Казна Ее Величества пуста, арсеналы пусты, — наконец заговорил Гроненальдо, резко, как человек, решившийся выкладывать всю правду. — В Гразьене у нас идет небольшая, но самая настоящая война. Викремасинг из Венгрии просит подкреплений. Мы должны вооружить новые полки телогреев, Я и сам знаю, что положение с торговлей худое: запад разорен войной, Марву терзают фригийцы, Торн запирает весь Кельх. Все знаю. Что вы можете сделать для Ее Величества?

Ренар уже не был похож на мелкого клерка: даже в потертом домашнем камзоле это был мыслитель и финансист. Зато принц нервно вертел в пальцах свою трость. Пожалуй, и в самом деле следовало бы вызвать Ренара в Аскалер.

— Вы приняли фригийский заем, ваше сиятельство?

— Да, — сказал принц, — но мы еще не имеем денег.

— Можете получить наличные деньги у меня, под фригийские боны, которые передадите мне…

— Граф, вы просто добрый волшебник!

— О, ничуть, — уголками губ улыбнулся Ренар, — вы ведь будете платить мне проценты… разумеется, не выше обычных… Вы наложили арест на имущество лигеров?

— Нет. Вы же знаете, Ее Величество была против…

— Но для чего было об этом знать Ее Величеству? А теперь с них вряд ли удастся что-либо взять. Поздно… Жаль, ваше сиятельство… их можно было бы неплохо постричь… Воевать на вражеские деньги — это идея остроумная…

Принц молча выслушал этот урок высокой политики.

— Вы правы… — неторопливо рассуждал Ренар, — конъюнктура теперь плохая… Мне пишет из Генуи маркиз ди Меланж… он закупил большие партии пряностей и итальянских тканей, но как доставить все это через пылающие провинции… Впрочем, тысяч триста я смогу реализовать для вас в ближайший месяц… А теперь — каков будет мой профит…

— Диктуйте ваши условия, граф!

— Мои условия… — Ренар потоптался между столом и конторкой. — Ахтос, ваше сиятельство, и Торн… Третье — мы давно просим через Королевский совет концессию на постройку порта на другом конце будущего Кельхского канала. Это все, конечно, журавль в небе, пока на западе война. Но документы можно подписать в любое время, они дырку не пролежат… Важна гарантия…

— Вы правы, граф… — Принц устало потер виски. — Документы можно подписать, мне было не до них… Повремените еще немного. У нас уже апрель, вот вернется Ее Величество…

— Откуда вернется? — поднял брови Ренар.

Принц понял, что проговорился. Посмотрел в глаза банкиру, затем улыбнулся, махнул рукой: приходилось ломать комедию.

— Считайте, что вам послышалось, граф.

— Анхелита?! — закричал Сивлас, поднимаясь с кресла. — Как ты вошла?

— Твой Ивен впустил меня и не вопил при этом, как ты. Ты что, испугался?

— Я уж и не чаял тебя увидеть… Мы завтра уходим на запад…

— На запад вы не уходите, mi amigo [41]. — Анхела развязывала ленты своего капюшона. — Ну, и что же ты стоишь, как столб?

Она откинула капюшон, и вместе с ним снялся с головы ее фрейлинский чепчик. Жесткие черные кудряшки упали на лоб. Сивлас глухо спросил:

— Что? Ее Величество вернулась?..

— Молчи, — перебила она. — При чем тут Ее Величество? Я тебе нужна или Ее Величество?

Зубы ее приоткрылись, в черных глазах появилось что-то звероватое.

— Целуйте руку, как говорит Ее Величество… Но вы мне не придворный, вы мой раб, шевалье, — она подняла платье, — целуйте ногу.

Сивлас рухнул к ее ногам, обнял, стал осыпать поцелуями ее колени, прижимался всем лицом к белой коже выше подвязок. Анхелита наконец выпустила подол из рук, накрыла его:

— Шевалье, вылезайте и кормите меня. Я убежала не поужинав…

Шевалье Сивлас, плача от счастья, тихонько трогал кончиками пальцев ее любимое, острое, осунувшееся лицо:

— Это ты! Настоящая ты! О, как я люблю тебя, mi guapa!

Господа и дамы собрались в аудиенц-зале. Уже несколько дней носились слухи, что Ее Величество видели: она якобы прогуливалась в саду. Видели также Эльвиру де Коссе и Анхелу де Кастро, в этом уж сомнения не было никакого, — видели многие, и даже говорили с ними, о пустяках разумеется. «Вышла из затвора», — шепотом передавали все друг другу, но никто не смел сказать вслух того, что думали: «Вернулась».

Пришел принц, как всегда, последним. Раскрылась инкрустированная дверь, появилась графиня Альтисора.

— Ее Величество желают дамам и господам доброго утра, — выговорила она и шагнула в сторону.