Королевская кровь 2

пустыню показать древние постройки и похвастать нефтяными вышками, качающими

черное золото из чрева иссушенной земли. Тогда жалящее солнце и дышащий зноем

безжизненный песок просто вымотали ее до полуобморочного состояния. Она, помнится, еще долго недоумевала, как в таких условиях могут жить и выживать люди, и до слез было

жалко тонких чернявых, голодных детишек, державшихся поодаль и жадно

рассматривающих их машины с огромными колесами и их нескромный завтрак,

привезенный с собой, который накрыли тут же, в бедуинской деревне.

В Эмиратах общение с низшими слоями считалось недостойным и грязным, и ей, как и

матери, приходилось вежливо есть, хотя кусок в горло не лез, улыбаться, и отворачиваться

от голодных взглядов столпившихся у охраны жителей. Слуги держали над ними

огромные зонты, обмахивали опахалами, брызгали в воздух у стола водой с ароматом роз, чтобы перебить вонь от, наверное, никогда не мывшихся людей. А вот Василина, наплевав

на запреты и приличия, натаскала со стола вкусного и пошла угощать детей. Ей было

простительно, она не была наследницей. Поэтому эмир снисходительно прошелся по

чересчур доброму сердцу второй принцессы и похвалил понимание своей

исключительности у старшей.

Да, понимания своей роли у нее всегда было достаточно. Она и не представляла себя вне

ее, пока не случился переворот и не пришлось осваивать другую роль. И с ней, как она

смела надеяться, она тоже справилась превосходно.

А теперь-то что? Придется примерять на себя роль укротительницы драконов?

Драконы махали крыльями все медленнее, и они скользили сквозь теплый воздух, легко

овевающий ее лицо. Ангелина снова глянула вперед и вниз, через шею своего похитителя, и застыла, залюбовавшись открывшимся видом. Впереди, посреди пустыни, расположился

белеющий в свете месяца город. Он был словно призрак – белый и темно-синий, со

светящимися глазами-окошками и фонарями, с глубокими тенями и провалами между

постройками. Невысокий, дома в два-три этажа, но большой, широкий, улицы,

расположенные кругами, кривые переулочки и тупики. Отчетливо видимые, когда они

пролетали над ними, сады и фонтаны, освещенные огнями. Люди на улицах, несмотря на

позднюю ночь, запахи жареного мяса, специй и каких-то сладких цветов, шум

пронесшегося под ними базара, шпили цветных храмов. Совершенно живой восточный

город. И встающая посредине его громада дворца, похожего на цветок с его резным

белоснежным куполом, с возносящимися четырьмя башнями, с внутренним двором,

охваченным зданием, как крепкими руками. И огромный сад за дворцом.

Она так хотела посмотреть на это чудо поближе, что даже не удивилась, когда драконы

пошли на снижение, один за другим мягко опускаясь во внутренний двор дворца, у

бьющего веселыми струями фонтана. Ее дракон сел последним, но не стал подставлять

крыло – повернулся, сверкнув желтыми глазами, щелкнул пастью, схватив ее за юбку и

опустив на цветную плитку, которой была выстлана земля вокруг фонтана.

«Обиделся, наверное», - подумала она, поднимаясь и отряхивая платье.

К ним бежали какие-то люди, остановились, многократно кланяясь, явно приветствуя

драконов.

«Ну вот тебе и пещера, - Ангелина оглянулась. – Осталось понять, кто хозяин».

Долго гадать не пришлось, потому что пернатые ящеры начали один за другим вспыхивать

и оборачиваться. И будь ситуация другой, она бы хлопала в ладоши и прыгала от восторга.

Наверное. Если бы никто не видел.

Но сейчас она с застывшим на лице равнодушием смотрела, как загорается прозрачным

золотом, видимым, наверное, только ночью, драконий контур, как сжимается почти до ее

размеров и остывает, и на месте огромного зверя остается очень высокий обнаженный

мужчина с красными волосами.

Почему-то на других она не смотрела, только на того, кто похитил ее. Он не спешил

одеваться, хотя подбежавшие слуги протягивали ему какую-то одежду. Он, прикрыв глаза, уже жадно пил что-то из широкой кружки, шумно глотая и вздыхая, будто смертельно

проголодался и ему подали не питье, а еду. А принцесса могла его рассмотреть.

Выше ее минимум на две головы, с длинными, ниже лопаток, красными волосами,

бледный, с переливающейся перламутром кожей, на которой будто пробегали светящиеся

змейки и зигзаги. На теле волос не было, и само тело, несмотря на мощь – он мог бы ее с

ее немаленькой попой усадить себе на одно плечо, было очень изящным, с длинными

ступнями и ладонями. Никаких бугрящихся мышц, но есть и рельеф и сила. И на нем, на

теле этом, постепенно холодным светом начинал светиться какой-то сложный орнамент, как будто нарисованный люминесцентными красками

Он допил, опустил чашу и глянул на нее горящими багровым глазами.

- Кровь горчит, - пророкотал он сурово склонившемуся перед ним слуге, - в следующий

раз не смейте брать старого барана.

- Простите, Владыка, - пролепетал тот испуганно.

Боги, так это он кровь пил? Страшно, неприятно и мерзко.

Но вслух она, глядя в нечеловеческие глаза, спокойно произнесла:

- Не хочу прерывать вашу трапезу, раз уж у вас принято сначала есть самим, а потом уже

кормить гостей. Но, признаюсь, я без сожаления поменяю созерцание ваших тел на