Королевская кровь

— Ты обвиняешься в попытке похитить принцессу, Иво из Дундага! Ты был с ней в сговоре, Иво из Дундага, и ты пришел за ней в ту ночь, когда она притворилась больной и умирающей! Вот, вот она, плата за добро… Напрасно Равноправная Дума пощадила последнюю дочь покойного короля, сотрись из памяти его имя! Мы хотели дать ей возможность честно прожить свою жизнь. Но, видно, отравленная у этих королей кровь. Так что дорога вам обоим — на эшафот. Конечно, если ты не сумеешь оправдаться.

— А она? — еле слышно вымолвил граф.

— А ей уж не оправдаться. Именем народа, и так далее… Сейчас в твоем присутствии побеседуем со свидетелями.

— Девушку — под топор? — не унимался Иво оф Дундаг.

— Какая разница? У нас мужчины и женщины равноправны, — пожал плечами судья. — Почему это мужчине, например, тебе можно отрубить голову, а девушке нельзя?

— Ты хочешь сказать, судья Эрик, что этот цыпленок заморенный, которого мне толком осмотреть не позволили, и была принцесса? — спросил лекарь.

— Принцесса, будь она неладна! — судья опять кипятиться начал. — Я вот чем глубже в это дело вникаю, тем меньше понимаю, как тебя из него вытащить, старый ты осел! Ну, скажи, что означает этот перстень?

Жилло шею вытянул — тошно! Судья тот загадочный перстенек на стол брякнул!

— Старинная и редкая работа, — охотно ответил лекарь. — Теперь таких не делают. Недаром его у меня ювелир Гай Балод стянуть собирался.

— Ну что ты несешь! — даже скривился судья. — Вот передо мной лежат показания ювелира. Там ясно сказано — он увидел перстень у тебя в кабинете как раз в тот вечер, когда к тебе приехал этот Иво из Дундага. И он, ювелир, хотел взять перстень и сдать его, как положено, в хранилища Равноправной Думы, а слуга Иво из Дундага у него перстень отнял. Кстати, хотелось бы знать, куда этот слуга подевался. А, братцы?

— В последний раз я его тогда ночью видел, — сказал граф. — Он мне помочь пытался.

— Я тоже, — добавил лекарь.

— А он, между прочим, потом у ювелира побывал и угадайте, кем представился? Офицером тайной службы! Как будто равноправному обществу нужна тайная служба! — судья и полицейские негромко, но даже как-то сердечно рассмеялись. — Хорошо, что у ювелира хватило ума за ним следом пойти и стражу вызвать. Так вот, ювелир увидел у тебя, Арно, этот перстень именно в тот вечер и предположил, что тебе его привез Иво из Дундага.

— А приведите вы его сюда, врунишку поганого, — задушевным и ласковым голоском попросил лекарь. — Пусть при мне это повторит. Перстень я получил в уплату за свои лекарские услуги несколько лет назад, и Балод прекрасно это знает. Он уже давно на перстенек покушается!

— И от кого же ты его получил? — спросил полицейский офицер.

— От старушки одной.

— Что за старушка такая? Надо бы, наверно, и ее свидетельницей пригласить? — полюбопытствовал судья. — Где проживает, чем занимается.

— Проживает на лесном хуторе, — подумав, ответил лекарь. — Ягоды собирает, грибы, огородничает. Могу нарисовать карту, а то словами не объяснить, где этот хутор расположен.

— Значит, старушка убогая, которая грибы с ягодами собирает, королевским перстнем расплачивается? — брякнул полицейский.

Жилло так и ахнул. То, что на камне изнутри королевский герб выложен — он знал, но что перстень самому королю принадлежал? В жуткий узелок завязались все события, однако…

— Ну, что за чушь! — немедленно опроверг судья. — На нем только герб королевский. А кому эта штучка принадлежала, сейчас сказать нельзя. Ясно одно — тебя, Арно, в заговор втянули. Сейчас послушаем, что вот эти братцы скажут, которых принцесса подкупила!

И на клетку показал. Жилло в очередной раз съежился. Да, вовремя они с графом на красавиц полюбоваться прибыли! Трудно было более удачный вечерок выбрать!

Во всей этой истории было одно утешение — капитан просил найти человека, который хоть что-то о золотом цветке мог бы рассказать, Жилло и нашел. Да только человек этот — юная принцесса, и жить ей осталось всего-ничего…

Вздохнул Жилло горестно и — взгляд на себе почувствовал. Поднял голову — все мимо таращатся, на свидетеля Эдвина Инкена, он что-то про веревочную лестницу плетет. А взгляд уткнулся в лицо графскому слуге и словно требует — ну, найди же меня, ответь!

На стене, за столом, висели канделябры огромные, и в каждом между двух несущих свечи ветвей было зеркало вделано. Одно вроде обычное, а в другом блеск нестерпимый объявился — не отражение свечи, а именно золотой, раскаленный блеск. Притянул он к себе взгляд Жилло почище магнита.

И хотя смотреть было нестерпимо, все равно что на солнце, уставился Жилло в зеркало. Там, в глубине, два глаза ему почудились. Но не огненных. Два внимательных и веселых глаза. Понял Жилло, что или бредит с перепугу, или сейчас тут чудеса начнутся.

Выплеснулось из зеркала живое золото и мгновенно внутрь ушло. А на столе перед судьей и полицейскими офицерами — длинная, густая, сверкающая прядь вьющихся волос! И от свечек по ней золотые блики бегают.