Королевская кровь

Наследник же совсем умаялся и взмок, отвечая на простые вопросы нотариуса. Тому непременно нужно было вписать в бумаги фамилию Жилло. И выяснилась совсем дурацкая вещь. Жилло знал фамилию дряхлого деда, у которого жил — Таденав, но полагал, что был сыном его старшей внучки. И встал вопрос: если эта внучка была дочерью дедова сына и родила Жилло в девичестве, то он тоже Таденав, но если она была дочерью дедовой дочки, то фамилия у нее может оказаться совсем другая. Жилло обнаружил, что знать ничего не знает о своей родне, да и откуда? Вырос у деда, в горах, там же учился травознайному делу, охотничал немного, потом приключения начались. Главное, не понять теперь, где все это было. И дед, скорее всего, давно помер. Вот такая дребедень…

Кончилось тем, что ювелир уплатил нотариусу сколько-то там денег — и тот не стал придираться. Таденав так Таденав. Кому какое дело?

Ошалев от долгого и путаного разговора, очутился Жилло на улице наследником ювелира и опять угодил в объятия братцев-воришек, безмерно гордых удачей вожака.

— Пошли в погребок! — потребовал Малыш. — Это дело обмыть надобно!

Жилло и сам понимал — это сделать необходимо. За полчаса и фамилию приобрел, и наследство. И еще — столько за последнее время было разных похождений, что не мешало бы расслабиться. Пусть за чаркой, пусть за моряцким ромом! Граф жив, принцесса жива, красавицу зовут Неда — дела не так уж и плохи!

И вот просыпается Жилло этак около полудня. В голове помойная лохань плещется, во рту — драгунский эскадрон ночевал. Сидит напротив Дениза, вид у нее брезгливый и брюзгливый.

— А дружки твои холодной водой во дворе спасаются, — говорит. — Суют по очереди голову в ведро. Может, тоже попробуешь?

— Охо-хонюшки… — отвечает Жилло. — Где это я? Ой, батюшки, руки-ноги как не мои…

— Хорошо бы они у тебя вовсе отвалились, — ворчит Дениза. — Не умеешь пить — не берись.

— Да умею я пить… — бормочет Жилло. — Мы со старым графом в Дундаге… Мы знаешь как пили?..

И приходит ему в голову, что ювелир прав — умирающему человеку надо вовремя завещание составить. Тем более — владельцу замечательной коллекции. И вспоминает он, что теперь ему есть кому имущество в наследство оставлять! И опять голова его шмякается от собственной невыносимой тяжести на подушку — потому что Жилло понятия не имеет, какая могла бы быть у Виго фамилия… Словом, осталось только послать за гробом и могильщиком.

— Сейчас я тебе помочь попытаюсь, — говорит, сжалившись, Дениза и уходит. Куда? Приподнимается Жилло на локте — а он, оказывается, у стола на скамье лежит. Даже до постели не дотащился…

И входит тут старуха с котом. И смотрит она на страдальца, а физиономия у нее веселая.

— Хорош, голубчик! — говорит. — Сейчас тебе отвар приготовлю, полегчает. Впрочем, так тебе и надо. Не умеешь пить — не берись.

Замахнулся бы на нее Жилло — да плечо к скамье кто-то гвоздем приколотил, не отодрать.

Ну, пока старая ведьма его отпаивала и воспитывала, Дедуля с Малышом тоже человеческий образ себе вернули. Сели все трое обедать — и от сытной еды стало им чудесно.

Подавала служанка, а старуха тут же к столу примостилась, кусок себе в рот, кусок — на пол, для кота.

— А где же Дениза? — спрашивает Малыш.

— Она в перечную лавку побежала, — говорит служанка. — У скорняка свадьба в доме, нам все мясное и пироги заказали, а скорняк любит, чтобы во рту горело. Ну и вообще в хозяйство нужно пряностей подкупить.

— Кое-что и у меня бы нашлось, — вставляет старуха. — В лавке с нее дорого возьмут, а я бы и так дала за ее доброту. Ну, поел, Нариан? Поел? Тогда — пошли.

И удалилась — но не к выходу из погребка, а совсем даже в другую сторону, туда, где кухня и обе кладовки.

Понял Жилло — она к себе в подвальчик потайным ходом вернуться хочет. Но следом не побежал. Достаточно ему пока было знать про этот ход самому, а давать объяснения Дедуле с Малышом как-то не хотелось.

К концу трапезы и Дениза пожаловала.

— Выметайтесь, — говорит, — чтоб я вас тут сегодня больше не видела. Из-за вас, пьянчужек, я с утра не могла погребок открыть. Разлеглись тут!

— У тебя же два парня здоровенных на черной работе, — напомнил Жилло. — Вынесли бы нас на свежий воздух, во двор, под липу.

— Стыд и срам! — отрубила Дениза. — Это чтобы из моего погребка пьянчужек в бессознательном виде выносили? Да еще сразу троих? Враги мои этого не дождутся! У меня приличное заведение!

— Видно, очень ты свой погребок любишь, а, Дениза? — спросил Дедуля.

— Вот ты такое дело заведи, а потом и спрашивай — люблю, не люблю, сердито ответила она. — Погребок меня кормит-поит, и не одну меня, а повариху, парней, служанок. Да и потише ты про любовь… услышат, беды не оберешься.

— Тоже верно, — согласился Дедуля. — Ну, я так полагаю, надо бы нам с Малышом прогуляться, послушать, чего добрые люди говорят. Как твоего графа-то звали?

— Иво оф Дундаг, — сказал Жилло. — Я уж не знаю — вряд ли он к лекарю пошел бы, как вы полагаете? Может он знать, что лекарь его продал, или не может?

Переглянулись Дедуля с Малышом и плечами пожали.