Королевская кровь. Книга 5

— Не любишь органную музыку, принцесса? — спросил он, скидывая пиджак и разваливаясь в кресле. Поиграл зажигалкой, прикурил.

— Люблю, — ответила Марина с иронией.

— Не хочешь меня видеть?

Она хмыкнула и не ответила на вопрос.

— Помнится, вам запрещен въезд на территорию Рудлога, ваша светлость.

— Беспокоишься за меня? — коньяк был невероятно вкусен, играл летом и лесным зноем, и тело начало потряхивать от удовольствия. Пить, курить, слушать ее голос в телефоне — что может быть лучше?

— Увы, — проговорила принцесса мрачно, — я имела несчастье тоже прогневить сестру. Меня охраняет вся армия Рудлога, Люк. И, возможно, пара дивизий из дружественных государств.

— Оооо, — протянул он с удовольствием, запрокинул голову и чему-то совершенно идиотски заулыбался, — детку заперли в клетку? Сильно проштрафилась, Маришка?

— Из десяти баллов тысяча, — со смешком сказала она.

Что же она должна была натворить, чтобы мягкая, как теплый воск, королева, решилась на такие жесткие меры?

— Расскажешь?

— Потом, Люк.

— И все же, Марина, — жестко потребовал он и услышал, как она яростно выдохнула.

— Я чуть не погибла. Натворила глупостей. И не жалею об этом. Этого хватит?

«Нет, — хотелось прорычать ему. — Куда смотрел идиот Байдек, все твои сестры и дражайший Майло впридачу?»

Но он сдержался.

— Тебя прослушивают? — Люк прямо воочию увидел, как кривится Тандаджи, проматывая этот вопрос, и с мрачным удовольствием стряхнул пепел в пепельницу. — Наверняка да.

— Не думала об этом, — голос ее стал недоверчивым. — Нет. Не может быть.

А вот теперь в нем звучала злость.

— Нет, Люк, уверена, что нет.

Успокоилась. Доверчивая девочка.

— Видишь ли, — сказал он хрипло, — я слишком хочу тебя увидеть.

Она замолчала. И, кажется, затаила дыхание.

— Но какова будет моя награда, принцесса?

— Разве ты не герой? — невольно настраиваясь на его тон, тихо проговорила Марина. От бархатистых ноток в ее голосе он сжал стакан и рассмеялся.

— Нет, детка, я не герой. Я алчный и корыстный тип.

— Да? — провоцирующе продолжила она.

— И хочу быть вознагражден.

Как его заводила эта игра — до сухих губ, до влажных ладоней.

— Ну… — она волнующе вздохнула, — кажется, я знаю, что тебе предложить.

— А я — тебе, — Люк затянулся. — Свободу.

Марина молчала, и ее дыхание раскаляло трубку так, что он лизнул край стакана, прежде чем снова выпить.

— Испугалась, принцесса? Лучше останешься в клетке?

— Нет, — едва слышно выдохнула она после долгого, мучительного колебания.

— Я решу эту проблему. Веришь мне?

— Да.

— И сама ни во что не лезь. Дай мне заработать награду. Обещаешь?

— Да, Люк.

— Умница, моя принцесса. Научись ждать. И не делай глупостей — предоставь это мне.

— Пойдешь на международный скандал? — недоверчиво уточнила она.

— Ради тебя, Марина, — ответил он, и имя ее имело вкус коньяка и лета, — я пойду даже на эшафот.

— Вы меня пугаете, ваша светлость, — с непривычной нежностью, от которой он совсем размяк и расслабился, произнесла дочь дома Рудлог.

— Я и сам себя пугаю, Марина, — совершенно искренне признался Люк. — Погубите вы меня когда-нибудь, ваше высочество. Так что, — хрипловато и иронично заключил он, — клади трубку, пока я не плюнул на все и не сорвался к тебе прямо сейчас.

Она усмехнулась и отключилась.

Герцогу Дармонширу пришлось приложить немало усилий, чтобы прогнать совершенно подростковое, щенячье чувство счастья, собраться и вернуться к работе. Требовалось сделать всего несколько шагов, чтобы решить, наконец, загадку смертей аристократов из списка наследования Инландеров. Люк был настроен на триумф, как охотничий пес, загоняющий дичь — но и в этой азартной гонке необходимость увидеть Марину проскакивала острыми уколами возбуждения и горячими снами.

Люк докурил, с наслаждением выдохнул последний дым и поднялся. Нужно было срочно сделать несколько звонков… навестить склон горы в Блакории, съездить в Лесовину… и раскрыть преступление.

ГЛАВА 21

Вторая декада января, Йеллоувинь, Ангелина

Императорские сады — та часть, в которой поселили старшую принцессу дома Рудлог, — утопали в золоте, купались в алом и желтом, отражаясь в бесконечных каплях прудов, подчеркиваемые строгой прелестью черных резных пагод, медленно двигающихся по водной глади.

Здесь царила осень, овевая бежевый и красный резной павильон под названием «Забвение» сладковатым и чуть зябким ветерком, полным запахов прелой листвы, грибов, мхов и влажной земли. Широкие двери павильона выходили на большую веранду, где можно было посидеть, посмотреть на зеркально расположенный павильон на дальнем берегу огромного длинного пруда, на тихую гладь воды и мигрирующие по ней фонарики, и послушать тревожные крики готовящихся к зиме птиц.

Зима тут была очень короткой — всего месяц снега на границе черного и белого сезонов, после которого начинала вступать в свои права весна, куда более смелая здесь, в вотчине Желтого, чем в любом другом городе Туры.