Королевская лилия

– Полина, вы точны, как английская королева, – приветствовал он гостью и галантно поклонился.

Полина кивнула без улыбки. Что это она? Вроде не в духе? Злится?

Он сразу испугался и засуетился:

– Позвольте вашу сумочку. Вот зеркало, если надо. Руки можно помыть тут. Прошу в комнату. У меня все готово.

Полина отдала сумку, помыла руки и, пройдя в комнату, увидела, что он забежал за стол и стоит там, делая приглашающие жесты.

– Ах, как мило. Сам приготовил?

– Да нет, конечно, – скромно потупился он, – купил по пути. В кафе у станции метро. Нравится?

– Очень. Все просто великолепно, – ответила она, оглядывая стол.

Что-то в ее голосе настораживало. На всякий случай Округин переместился чуть влево. Поближе к выходу.

– Садись, я за тобой поухаживаю, – пригласил он и не сдвинулся с места.

– Сейчас, только подарок достану.

Она ушла к прихожую.

– Подарок? Но зачем? У меня ведь не день рождения!

Полина подошла к столу и выставила на стол бутылку вина.

– Вот мой подарок. Говорят, вино полнотелое, насыщенное и округлое. С длительным послевкусием.

Он оторвал взгляд от бутылки и посмотрел на Полину. Ее лицо не предвещало ничего хорошего.

– Полина…

– Полина? При чем тут Полина? Тут все дело в Алексее Округине, известном виноделе, обладателе бесчисленных гектаров виноградников в России, Италии, Португалии, Южной Америке и где еще? В Зимбабве?

– Новой Зеландии вообще-то…

– Прошу прощения. Конечно, в Новой Зеландии.

Она замолчала. Он тут же сделал новую попытку:

– Полина…

Собрался с духом и повторил уже тверже:

– Полина.

– Что-то ты заполошился совсем. Скажи лучше, зачем ты мне… нам всем врал? Зачем заявился в наш дом? Зачем прикидывался бедным родственником? Зачем втерся в доверие к моей семье?

Последнее утверждение про «втерся в доверие» его задело. Впрочем, «прикидывался бедным родственником» – тоже. Он разозлился.

– Я никем не прикидывался и ни к кому не втирался! – твердо заявил Округин и вышел из-за стола. – Я приехал попрощаться с дедом в то место, где он жил и умер. Я жалел, что не застал его. Чувствовал себя виноватым. Вы сами решили, что я… бедный. Приняли за казанскую сироту. Я просто не стал ничего объяснять.

– Почему? Почему ты не стал ничего объяснять?

Она отошла, встала у стены и глядела оттуда сверлящим взглядом.

– Да зачем? Я вас не знаю, вы меня не знаете! Что, я должен всем рассказывать свою биографию? Я собирался пробыть у вас день. Или два. Посмотреть, возможно, взять что-нибудь на память. Ну, я говорил… И все!

– Все? Отлично! Что же ты тогда остался? Зачем?

Затем, что моего деда убили. И убил кто-то из вас.

Он посмотрел на Полину. Она вся просто горела негодованием.

А, собственно, чего она так разгорячилась? Ну не рассказал он ей подробности своей жизни. И что? Она не ребенок, чтобы так убиваться из-за всякой ерунды. В конце концов, он оказался бизнесменом, а не серийным маньяком, которого разыскивает Интерпол. Кстати, он сразу сказал, что винодел. И если она не так поняла, то это ее внутреннее горе. Смотрит, словно испепелить собирается! Испугалась, что он вычислит убийцу и окажется, что это она?

Округин даже вздрогнул от такого предположения. Полина заметила его смятение и спросила с нажимом:

– Так почему ты остался?

Эх, была не была! Не может она быть убийцей. Кто угодно, только не Полина.

– Мой дед не умирал от сердечного приступа. Его убили.

Он ожидал какой-то реакции, но ее не было. Она просто смотрела. Алексей спокойно выдержал ее взгляд и повторил:

– Деда убили. Это точно. Поэтому я остался.

Она моргнула, уперлась в стену рукой, словно пытаясь удержать равновесие, и спросила, с трудом шевеля губами:

– Правильно ли я понимаю? Ты считаешь, что моя семья убила твоего дедушку?

Ну как ей объяснить?

– Не семья. Но кто-то из нее.

Она оторвалась от стены и шагнула вперед. Сейчас бросится и будет его убивать.

Она подошла к столу и села, сцепив руки. Они едва заметно дрожали.

– Полина.

Он хотел подойти, но она выставила ладонь.

– Подожди. Сядь, пожалуйста.

Он послушно сел напротив.

– Я понимаю, что ты говоришь серьезно.

Она замолчала, напряженно глядя на сырную нарезку. Он ожидал восклицаний типа «как ты можешь!» или «этого не может быть!», но она молчала.

Наконец Полина оторвала взгляд от тарелки и твердо сказала:

– Я хочу знать все. Рассказывай.

И он рассказал.

Она не задавала вопросов. Просто слушала, только всегда прямая спина словно подломилась под тяжестью страшных слов и согнулась. Она уперлась локтями в стол и руками подперла голову. Спрятала лицо.

Больше всего на свете ему хотелось пожалеть ее. Подойти, обнять, прижать к себе, погладить эту согнутую горюющую спину. Он подошел к телефону и набрал номер ресторана.

– Пожалуйста, кофе в четыреста второй. Да. Двойной. Все равно.

И обернулся, услышав бульканье. Полина налила почти полный бокал коньяку, посмотрела и выпила большими глотками. Он думал, она схватится за горло, начнет бурно дышать или кашлять. Но она просто повернулась к нему и спросила:

– Я тоже под подозрением?