Королевская посланница

– Как куда, разве вы с мсье Ролланом не в Страсбург направлялись?

– С ним – да, а с вами?

– И с нами – туда же! – довольно усмехнулся Григорий. – Часа три быстрой езды, и я приведу вас к одному уютному трактирчику, где делают славную печёночную колбасу. Просто пальчики оближешь! Вы, Софья Николаевна, любите печёночную колбасу?

– Вы опять притворяетесь, будто ничего не случилось.

– Имеете в виду небольшую стычку с неким Бернаром?

– Я имею в виду ваше намерение и впредь держать меня при себе в качестве марионетки! – яростно произнесла Соня, не трогаясь с места.

– Для начала исполните хотя бы роль хозяйки, – добродушно заметил Тредиаковский.

– Что мне для этого нужно делать?

– Убрать, например, в дорожную суму остатки нашего с вами пропитания.

– Мне убрать это? – удивилась Соня, показывая рукой на остатки пищи.

– Ну не мне же! Обычно такими делами занимаются женщины.

– Или слуги, – язвительно проговорила она.

– Или слуги, – согласился он, – но поскольку у вас служанки нет, а мой Жак не знает, что у вас за вещи и где что лежит, придется сделать всё вам. Или, если хотите, оставим всё здесь. Мало ли кому пригодится: не людям, так зверушкам каким…

«Ещё не хватало, отдавать еду зверушкам! – думала Соня, укладывая всё в дорожную сумку. – Даже жалко, что Бернар – заговорщик. Уж он-то понимал разницу между мной и собой».

«Может, ты хочешь вернуться к такому хорошему Бернару? – ехидно спросил её внутренний голос. – И оставить этого вредного Тредиаковского?»

Впрочем, собранную сумку принял у неё из рук Жак и молча стал приторачивать к седлу. Григорий подошел к своему коню.

– Собирайтесь, а я пока посмотрю, в каком состоянии мой конь. Последние верст пятьдесят ему приходилось не сладко – бездушный хозяин едва его не загнал!

– Как вы думаете, Григорий Васильевич, не стоит ли мне опять переодеться в женское платье? – сказала Соня ему в спину.

– Думаю, не стоит. Вы ведь уже приноровились ездить в мужском седле, а так вам нужно будет доставать женское. И потом… к чему нам эти нескромные взгляды, лицезрение ваших парижских туалетов?

Интересно, откуда он знает про туалеты?

– Думаю, надо отдать должное мсье Роллану, он хорошо придумал с вашим переодеванием.

– Так что же это получается? – Соня даже остановилась от осенившей её догадки. – Все эти дни мы с Бернаром скрывались от вас? Или кто-то ещё меня преследовал?

Тредиаковский остановился и насмешливо посмотрел на нее: мол, наконец-то додумалась!

– Зачем же заговорщикам было вас преследовать, если тот, кому поручено было изъять у вас письмо, ехал с вами и едва свою задачу не осуществил? Стало быть, матушка, от меня вы и бежали.

Глава двадцать пятая

Тредиаковский опускал перо в чернильницу, и всякий раз со стуком. Чернил было мало, и эти-то хозяин не хотел давать, держа про запас, трудно сказать, на какой случай.

Соня лежала на кровати поверх одеяла одетая и смотрела на склоненную голову Григория – он снимал копию с письма королевы Марии-Антуанетты.

А до того княжна имела счастье наблюдать, как можно вскрывать запечатанный сургучом конверт, не повреждая его, – аккуратненько, острым ножичком… С каким наслаждением она воткнула бы этот самый ножичек прямо между лопаток этому «писарю»!

Такие кровожадные мысли роились у неё в голове потому, что письмо у Сони Григорий попросту отобрал. А ежели точнее, она отдала ему сама, когда он протянул к ней руку ладонью вверх и сказал:

– Давайте-ка мне это письмо! Ну же, я жду!

Он смотрел на неё, не мигая, и Соня, сама не зная почему, беспрекословно ему подчинилась. А теперь вот лежала и злилась. На себя саму, на Тредиаковского и вообще на всех на свете. Наверное, от злости она плюнула на все правила приличия и на то, что Григорий о ней подумает, – лежала себе, и всё!

Конечно, будь вместе с ними Жак, Соня не позволила бы себе так расслабиться, но Жака Тредиаковский отправил вперед – догонять карету.

Он не без основания подозревал, что её у них могут умыкнуть, а с этой каретой у Григория были связаны свои планы. Для этих планов она была как подарок небес, тем более что его начальство во Франции оказалось не слишком щедрым, оплачивая его будущие дорожные расходы.

А Соня между тем мысленно жаловалась на судьбу – жизнь складывалась у неё вовсе не так, как она ее себе представляла. Она думала, что будет богатой, благополучной дамой, со своей каретой, слугами, а приключения будут происходить, когда она захочет и к ним как следует приготовится. И уж конечно, она не думала, что ей придётся кому-нибудь подчиняться. Неизвестно кому и неизвестно зачем.

Отдала письмо королевы, которое та поручила отвезти брату… Может, в нём Мария-Антуанетта просила о помощи? Соня и сама не знала, что в нём, а Григорий не только прочёл то, что ему читать было не положено, но ещё и сидит, спокойно его переписывает!

Отдавая ему письмо, Соня пыталась сказать что-то. Вроде того, что читать чужие письма нехорошо.