Королевский подарок

– Бонжур! Чем я могу Вам помочь?

– Бонжур! Я уверен: Вы знаете все, поэтому надеюсь, что Вы меня спасете. – Никита облокотился о стойку, начиная аккуратно устанавливать контакт. – Я не турист. Я недавно купил дом в этой деревне и теперь мне нужна мебель. Вы живете где-то неподалеку? Куда бы вы поехали на моем месте?

– Я живу в Каоре, – удивить сотрудницу туристического офиса и вправду было сложно. Ее прекрасное лицо оставалось все таким же приветливым и безмятежным. – Все зависит от того, какая именно мебель вам нужна, месье.

Примерно в ста километрах к северу от территории современной Тулузы в кельтскую эпоху жили кадурки (Cadurci) – древнее племя, которое упоминается в описаниях Юлия Цезаря. Их земли назывались Cadurcinum. Позже название трансформировалось в Caturcinus, затем в Caerci. От него родилось современное имя французского региона Quercy – Керси. Одно из своих укрепленных поселений, Divona Cadurcorum, кадурки посвятили богине священного источника Дивоне. В период владычества Римской империи на месте этих укреплений вырос город, который получил имя Cahors – Каор. В Средние века Каор стал одним из крупнейших финансовых центров Европы, а в глазах католической церкви – олицетворением тяжкого греха, ростовщичества. В «Божественной комедии» Данте, в описании шестого круга Ада, рядом упомянуты два «греховных» города, Каор и Содом. Первый – как символ стяжательства, второй – как символ разврата. В действительности в то время Каор был известен не только своими банкирами и ломбардами. В Средневековье здесь находился университет, не менее знаменитый, чем университеты Парижа и Тулузы. А священный источник,

которому когда-то поклонялись кельты, существует в окрестностях Каора до сих пор.

– Меня зовут Никита, а Вас? – это был следующий, чуть более смелый шаг к сближению. Специалист по туризму нисколько не смутилась и протянула сложенную лодочкой ладошку:

– Изабель.

Никита осторожно пожал тонкие пальчики. Он не рискнул поцеловать ее руку, хотя при других обстоятельствах именно так бы и поступил. Уж очень деловым был этот жест. С современными девушками приходилось быть осторожным – чрезмерная галантность при первом знакомстве могла показаться попыткой домогательства. Было бы обидно испортить такое хорошее начало из-за пустяка.

– Мне нужен удобный диван, стол, стулья и большой буфет, желательно старинный. И еще большая люстра и телевизор. И много красивых гравюр. Одним словом, у меня есть огромная пустая комната, из которой надо сделать уютную гостиную.

В этот момент Никита широко улыбнулся. Изабель дрогнула ресницами и слегка порозовела. Улыбка была смертельным оружием Никиты Шереметева. В ней светились теплота и понимание, искренняя заинтересованность и юношеский восторг. Она заставляла женщин забывать предубеждения и обиды, сбивала их с толку и лишала воли. Природа наделила Никиту ничем не примечательной внешностью среднестатистического славянина и не слишком высоким ростом, но, несмотря на это, с ранней юности он пользовался исключительным успехом у девушек. Зрелые годы сделали его лишь интереснее – нахальный взгляд и самоуверенная осанка теперь подкреплялись очевидными свидетельствами жизненного успеха. Нерегулярных занятий в спортзале ему хватало, чтобы держать в тонусе поджарый живот и крепкую спину. Даже с таким минимальным набором он мог собирать урожай заинтересованных женских взглядов в любых обстоятельствах, но улыбка, эта подкупающая и одновременно бессовестная улыбка, озаряла его лицо таким магическим светом, что женские сердца разлетались в клочья уже при первом касании. Пользуясь этой властью, Никита получал желаемое и шел дальше. А позади него очередная жертва оставалась баюкать воспоминание о мужчине ее мечты, который опять прошел мимо.