Королевство плоти и огня

Оно относится к госпоже Тулис, которой он не задумываясь сломал шею. И к ее сыну, Тобиасу, у которого больше нет будущего. И к мужчине, которого убил рыцарь по команде Чейни, и к тем, кто погиб. К тем, что лежат в комнате за пиршественным залом, и к девушке, которая, скорее всего, уже умерла. Мое горло и глаза горели из-за мальчика, которого Вознесшийся убил только потому, что мог.

Только потому, что хотел.

– Откройте камеру, – приказала я.

Киеран шагнул вперед и отпер замок. Я вошла.

Наверное, это неправильно. Определенно Деве не следует так поступать, но я больше не Дева. По правде говоря, никогда ею и не была. Но все равно жизнь за жизнь – это неправильно. Я это знаю. Точно так же знаю, что рука, сжимающая сейчас кинжал, держала за руки раненых, облегчая их боль вместо того, чтобы причинить еще большую.

Оборвать жизнь Чейни могут Кастил или Киеран, как и множество обитателей крепости, которые тоже имеют право на воздаяние. Мне не обязательно пятнать руки кровью.

Но кровь была пролита из-за меня.

Я остановилась перед лордом Чейни и подняла голову, уставившись в единственный горящий глаз. В нем было столько холода и беспредельной пустоты. Злобно глядя на меня, он подался вперед в своих оковах, и из-под них потекло еще больше крови. Вознесшийся испустил рокочущий жалобный стон. Если бы он был свободен, то ринулся бы на меня, как Жаждущий, оскалив зубы и разрывая мою плоть. Ведомый голодом, он бы убил меня, невзирая на последствия. Для него было бы неважно, что я представляю ценность для Вознесшихся. Он бы кормился и кормился, а если бы его не отправили в Новое Пристанище, он продолжил бы убивать. Я смотрела в его глаза и видела только лица его жертв, зная, что очень многие останутся безымянными.

Кинжал практически гудел в моей ладони.

То, что я сделала с лордом Мэзином, было продиктовано горем и яростью, но все равно было возмездием. В самой моей сути таится что-то такое, что позволяет мне убивать Вознесшихся. Что бы это ни было, Кастил это узнал. Вот почему он преподнес мне такой подарок. Он знает, на что я способна, и, возможно, мне следует этим обеспокоиться. Возможно, потом.

А может, я вообще не обеспокоюсь.

Я больше не знаю, какие из моих деяний будут преследовать меня по ночам, и будут ли. Я меняюсь не просто с каждым днем, а, похоже, с каждым часом. И правила, которые руководили мной раньше, когда я носила вуаль, больше на меня не действуют.

Я смотрела лорду Чейни в глаза. Я не отвернулась. Я не произнесла ни слова, когда приняла дар принца и вонзила кровокамень в сердце Вознесшегося.

Я смотрела, пока красный огонь в его глазу не угас. Смотрела, как его плоть трескается и сползает, опадая хлопьями и рассыпаясь. Оковы со звоном рухнули на каменный пол. Я не отворачивалась, пока не осталось ничего, кроме тонкого пепла, который медленно падал на пол.

* * *

Позже я сидела за столом в библиотеке, просматривая атлантианские записи. Я едва видела буквы, даже те, что могла прочесть. Мысли уносились в миллион различных мест, и я не могла сосредоточиться. Откинувшись на спинку стула, я тяжело вздохнула.

– Ты ничего не хотела обсудить?

Киеран оторвался от книги, которую пролистывал. Кастил поручил ему присмотреть за мной, пока сам он встречается с семьями погибших. Он не стал спрашивать, хочу ли я пойти с ним, но у меня хватило здравого смысла понять, что мое присутствие либо нежелательно, либо будет отвлекать. То, чем он сейчас занимается, не для меня.

– Или что-нибудь спросить? – добавил Киеран. – Уверен, у тебя есть что спрашивать.

Я хмуро посмотрела на него.

– Мне не о чем спрашивать.

– Тогда почему ты вздыхаешь каждые пять минут?

– Я не вздыхаю каждые пять минут. У меня и правда есть что спросить, – вдруг поняла я, и его лицо стало непроницаемым. – Твои узы с Кастилом. В чем они заключаются? Например, можешь ли ты читать его мысли? Если с ним что-нибудь происходит, происходит ли это и с тобой?

– Не стоит удивляться неожиданности твоих вопросов, но я все равно удивляюсь.

– Всегда пожалуйста, – съязвила я.

Он закрыл книгу.

– Я не могу читать мысли Кастила, а он не может читать мои.

Хвала богам.

– Я могу чувствовать его эмоции, – продолжал он. – Вероятно, таким же образом, как их читаешь ты. И он может чувствовать мои. Если с ним что-нибудь случится, если он сильно ослабеет, то связь позволит ему тянуть энергию у меня.

Я наклонилась вперед.

– А когда он был в плену?

Киеран долго не отвечал.

– Когда он уехал из Атлантии, я понятия не имел, что он задумал. Он не хотел, чтобы я отправлялся с ним, категорически запретил.

– И ты послушался?

– Он запретил мне как принц. Порой даже я обязан подчиняться. – Он усмехнулся. – Я об этом пожалел. Проклятье, если бы я знал, что он задумал, я бы сделал все возможное, чтобы отговорить его от этой идиотской затеи. И если бы это не сработало… – Он убрал ногу с журнального столика. – Когда внезапный недуг забрал все мои силы, я понял, что он не просто ранен. Понял, что он в плену, когда оказалось, что я не могу ходить. Я худел, и никакое количество пищи и воды не могло меня насытить.