Королевство шипов и роз

Она наполнила собой комнату. Улыбка Ризанда стала немного хищной. Подготовиться я не успела. Ризанд схватил меня за руку, и ее обожгло пронизывающей болью. Я закричала от страха. Мне казалось, что я сейчас рассыплюсь и перестану существовать. Хлынула кровь, а потом…

Когда я открыла глаза, Ризанд по-прежнему улыбался. Я не знала, долго ли провалялась без сознания. Жар исчез. В голове прояснилось. Я села и не почувствовала боли. Вся глина, покрывавшая мое тело и одежду, тоже исчезла. Меня словно вымыли в горячей воде.

Я подняла исцеленную руку и…

— Что ты со мною сделал?

Ризанд встал, провел рукой по своим коротким темным волосам.

— При моем дворе есть обыкновение. Уговоры, которые заключили, записываются не на пергаменте, а непосредственно на теле. Так надежнее.

Я даже забыла, что моя левая рука больше не болела и свободно двигалась. Я очумело смотрела на линии и завитки черных узоров, покрывших нижнюю часть руки, включая все пять пальцев. Посередине ладони появился большой черный глаз, напоминающий кошачий. Щелочка его зрачка смотрела на меня.

— Убери это! — потребовала я.

— Лишний раз убеждаюсь, что люди не отягчены чувством благодарности, — засмеялся Ризанд.

Издали татуировка походила на длинную — до локтя — кружевную перчатку. Но стоило поднести руку к глазам, я видела затейливые изображение цветов, листьев и каких-то фигур, образующих общую картину. Это уже не смоешь и не соскребешь. «Подарок» Ризанда останется со мной навсегда.

— Ты ничего не сказал про татуировку.

— Ты не спросила. Кто виноват?

Ризанд прошел к двери. Густая ночная тьма струилась по его плечам.

— Если это не просто человеческая неблагодарность и отсутствие вкуса, тогда тобою движет страх.

Тамлин. Я уже представляла, как побледнеет его лицо, сожмутся губы, а на руках появятся когти. Я почти слышала его сердитое рычание и вопрос: «О чем ты думала?»

— Конечно, я могу заранее сообщить Тамлину. Но, думаю, лучше дождаться подходящего момента.

Блеск в глазах Ризанда сказал мне больше, нежели слова. Целью всего, что он сделал, было не столько мое спасение, сколько желание ударить Тамлина побольнее. И я попалась в его ловушку, куда более опасную, чем та, что сама устроила червю.

— Отдыхай, Фейра. Набирайся сил, — сказал Ризанд.

Он превратился в живую тень и исчез, пройдя через щель между дверью и стеной.

Глава 38

Я драила пол в коридоре, стараясь не смотреть на левую руку. В темноте камеры татуировка казалось мне черной, на самом же деле она — темно-синяя. Тяжелым облаком она висела над всеми моими мыслями, которые и так не отличались радужностью. Подумать только, я продалась Ризанду. Я сжимала пальцы, лишь бы не видеть кошачьего глаза на ладони, и не могла отделаться от странного, безумного ощущения, что глаз наблюдает за мною.

Я в очередной раз погрузила щетку в ведро с водой. Поначалу, увидев то и другое, я решила, что краснокожие караульные заставят меня мыть камеру. Но меня вытолкали в коридор, а потом потащили в другой, выложенный белым мрамором. Скаля желтоватые зубы, караульные велели его отмыть.

— Если к ужину пол не будет сверкать, мы тебя привяжем к вертелу и покоптим на огне, — пригрозил один, щелкая зубами.

Караульные ушли. Я понятия не имела, далеко ли до ужина, и принялась отскребать пол. Где-то через полчаса у меня уже вовсю ломило спину. Вода в ведре с самого начала была грязноватой, а чем дольше я мыла пол, тем грязнее она становилась. Я пошла к караульным — попросить чистой воды, но дверь их помещения оказалась запертой. Помогать мне никто не собирался.

Мне нарочно дали невыполнимое задание, чтобы хорошенько помучить, а потом пытать над огнем. Вертел. Наверное, он и был причиной неумолчных криков, долетавших в камеру. Чем для меня могут кончиться несколько поворотов на вертеле? Превращением в кусок жареного человеческого мяса? Или сильными ожогами, что вынудят меня пойти на новый уговор с Ризандом? Бормоча ругательства, я приналегла на щетку. Ее грубые щетинки скрипели в попытке навести чистоту на мраморных плитах, но позади оставались коричневые разводы. Увидев их, я зарычала не хуже фэйри и окунула щетку в ведро. Мое усердие дало обратный результат: грязные водяные брызги заляпали то, что я успела вымыть.

Вскоре я убедилась, что уже не столько мою, сколько пачкаю пол. Коричневый налет становился все гуще. Тяжело дыша, я швырнула щетку на пол и спрятала лицо в мокрых ладонях. Но в следующий миг отдернула левую руку, осознав, что татуированный глаз прижат к моей щеке.

Я прекратила бессмысленную уборку и глубоко задышала, пытаясь успокоиться и придумать более разумный способ. А ведь такие способы наверняка существовали — из тех, что называют бабушкиными секретами. Вот только своих бабушек я никогда не видела. Неужели меня привяжут к вертелу и поджарят, как поросенка?