Королевство стужи и звездного света

– Родные Пиланы пока не решили, будут ли они продавать помещение. Но в любом случае убрать мусор не помешает.

Я сдержанно кивала, понимая, что умножила беспорядок.

– Ты меня извини… в тот вечер меня почему-то потянуло сюда. Хотя я честно собиралась в твою мастерскую.

Рессина невозмутимо пожала плечами:

– Повторяю, вам незачем извиняться.

За пределами нашего внутреннего круга редко кто держался со мной столь естественно. Даже ткачиха, услышав о желании купить шпалеру, повела себя более официально.

– Я рада, что это помещение кому-то пригодилось. Особенно вам, – добавила Рессина. – Думаю, Пилане вы бы понравились.

Я не ответила и молча стала собирать кисти и краски.

– Не буду тебе мешать, – сказала я.

У стены досыхал портрет, который мне не хотелось показывать даже Рессине. Я отправила его в нишу между мирами, где хранились и другие мои картины. Оставалось собрать кисти и краски.

– Оставьте их здесь.

– Но это же не моя мастерская, – ответила я, теребя кожаную тесемку мешка.

– Поговорите с семьей Пиланы. Думаю, они охотно продадут вам галерею.

– Возможно, – уклончиво ответила я.

Мешок с кистями и красками отправился в ту же нишу между мирами. Если кисти слипнутся, а краски застынут, я получу зримое подтверждение собственной безалаберности.

– Если соберетесь, они живут близ Дунмера, на хуторе. У берега моря.

– Спасибо, – пробормотала я, сомневаясь, что отправлюсь туда.

Идя к двери, я спиной чувствовала улыбку Рессины.

– С праздником! – крикнула она вслед.

– И тебя тоже, – торопливо ответила я и выскочила на улицу где… ударилась в теплую жесткую грудь Риза.

Я отскочила, выругавшись сквозь зубы. Риз схватил меня за руки, не давая поскользнуться.

– Ты куда-то спешишь? – посмеиваясь, спросил он.

Все еще хмурясь, я взяла его под руку и зашагала по улице.

– Как тебя угораздило оказаться здесь? – спросила я вместо ответа.

– Сначала скажи, почему ты выскочила из заброшенной галереи с таким видом, будто что-то там стянула?

– Я не выскакивала, – огрызнулась я, ущипнув Риза за руку и заработав новый всплеск смеха.

– Хорошо, вышла оттуда с подозрительной быстротой.

Я молчала, пока мы не свернули на другую улицу, спускавшуюся к реке. Бирюзовые воды успели подернуться тонкой коркой льда. Течение Сидры ослабло, но совсем в спячку река не погрузилась. Это больше напоминало сумеречную дрему.

– Я там пишу картины, – сказала я, когда мы остановились у огражденного прохода вдоль реки.

Холодный, сырой ветер ерошил волосы. Риз поймал выбившуюся прядку и закинул мне за ухо.

– Сегодня зашла туда, начала работать, а мне помешала Рессина. Помнишь, я рассказывала про ее мастерскую? Но галерея принадлежала другой фэйри – Пилане. Она погибла весной, во время атаки на Веларис. Рессина решила навести там порядок. Возможно, родные Пиланы продадут здание.

– Если тебе нужно отдельное помещение для рисования и живописи, мы можем купить здание в любой части города, – предложил Риз.

Неяркое солнце золотило его волосы. Никаких следов крыльев.

– Пойми, я не стремлюсь к одиночеству. Но… так легче сосредоточиться. Другие ощущения.

Я покачала головой, сознавая неубедительность объяснений.

– Даже не знаю, как тебе сказать… Живопись помогает. Во всяком случае, мне.

Я шумно выдохнула, разглядывая лицо Риза. Самое дорогое мне лицо. В мозгу звучали слова ткачихи. Она потеряла мужа. Я – нет. И тем не менее она продолжает работать, создавать изумительные шпалеры.

Я потянулась к щеке Риза. Он наклонился.

– Знаешь, я подумала: если живопись помогает мне, вдруг она поможет и другим? Не мои картины, конечно. Обучение других азам живописи. Место, куда бы они могли приходить и рисовать. Преодолевать через холст и краски то, что преодолеваю я. Может, я говорю сплошные глупости?

Глаза Риза потеплели.

– Наоборот, это очень здравая мысль, – сказал он.

Я гладила его щеку, наслаждаясь каждым мгновением.

– Мне от живописи становится лучше. Быть может, и еще кому-то станет.

Риз молчал, понимая, что я нуждаюсь не столько в его ответах, сколько в его присутствии. Он ни о чем не спрашивал, а я гладила его лицо. Нашей истинной парности было меньше года. Если бы завершающее сражение летней войны закончилось по-иному, сколько горестных дум и чувств обуревало бы меня сейчас? Иные ударяли бы больнее всего, и я знала какие. С иными я могла бы справиться.

– Как ты думаешь, если появится место для занятий живописью, туда придет хоть кто-то? – спросила я.

Риз задумался, посмотрел мне в глаза, поцеловал в висок, согрев дыханием мои озябшие щеки.

– Вначале нужно, чтобы оно появилось. Тогда и увидишь.

Риз отправлялся в лагерь Девлона, где их с Кассианом ждала очередная встреча с иллирианскими командирами. Он проводил меня до дверей Амрены и исчез, перебросившись.

Войдя к ней, я невольно повела носом, пробормотав:

– Какой… интересный запах.

Амрена сидела в середине громадной комнаты, за длинным столом. Услышав мои слова, она криво усмехнулась и кивнула в сторону кровати с балдахином.

Мятые простыни и раскиданные подушки подтвердили мои догадки о происхождении запаха.

– Ты бы хоть окно открыла, – предложила я.