Королевы бандитов

Этот самый вопрос крутился у Гиты в голове уже несколько часов. Фарах рассчитывала на нее как на чемпионку по убийствам, ведущую со счетом один-ноль, а Гите уже давно надоело отстаивать свою невиновность. Сказать людям правду означало попросить их поверить ей, но она никого ни о чем не желала больше просить в этой деревне и сейчас тоже не видела смысла что-либо объяснять – да и сомневалась, что это будет так уж легко сделать, поэтому самым что ни на есть заговорщическим тоном сообщила:

– Действовать нужно ночью. Все должно выглядеть так, как будто он умер во сне. И никакой крови – это негигиенично.

Гита прошла в дом, села на кровать, а Фарах, последовав за ней, опустилась рядом на пол.

– Ты тоже так сделала? С Рамешем?

– Тебя это не касается.

– Ладно. – Фарах вздохнула. – Значит, сейчас ты пойдешь со мной и… Или когда?

Гита прищурилась:

– Я сказала, что помогу тебе, но не говорила, что сделаю это за тебя.

– Но ты же умнее, чем я! У тебя все получится как надо, это точно, ты такая молодчинка, а я наверняка все испорчу!

– Если бы ты столько масла мазала себе на бутерброд, вместо того чтобы умасливать меня, не была бы такой костлявой, – хмыкнула Гита.

– Аррэ яар[23]! И в мыслях не было, я совсем о другом толкую. Просто хочу сказать, что ты-то ведь уже убивала, тебе не впервой, ты лучше справишься!

– Твой гребаный муж – ты и убивай.

Фарах опять невольно поморщилась, услышав от Гиты грубое слово, но промолчала и покорно побрела за ней на улицу. С фонарем в руке Гита повела ее подальше от открытых водных каналов и главных улиц, на окраину, куда все в деревне выбрасывали мусор. Фарах прикрыла нос и рот краешком сари, отчего ее голос прозвучал приглушенно и жалобно:

– Зачем мы сюда пришли?

Гита наклонилась, разглядывая отбросы у себя под ногами.

– Искать пластиковый пакет, – отозвалась она.

– Для чего?

– Ты свяжешь Самиру руки и ноги, когда он заснет, и наденешь пакет ему на голову, – пояснила Гита таким тоном, как будто это было само собой очевидно. – Задушишь его, короче. Он умрет, ты снимешь кольцо из носа, я сохраню свои деньги. Раз-два, все счастливы.

– Грандиозно. – Фарах взглянула на нее с безграничным обожанием, как будто любая ее идея была гениальной и она ни в чем не могла ошибаться по определению.

Такое преклонение невольно вызвало у Гиты желание оправдать доверие, доказать, что она действительно способна на многое. Ей даже подумалось, что детишки так же, как Фарах на нее, смотрят на своих всемогущих мамочек.

– Согласна.

– Так, значит, вот как ты избавилась от Рамеша, да?

Гита выпрямилась, даже плечи расправила, чтобы выглядеть величественно и надменно:

– Если тебе нужна моя помощь, перестань конопатить мне мозги своими вопросами. Что я сделала, тебя не касается.

Фарах, снова приняв вид побитой собаки, чуть ли не всхлипнула:

– Бэй яар[24], хорошо-хорошо. А что я скажу людям? Ну, потом, в смысле…

– Скажешь, что у него был сердечный приступ, что он напился до смерти… да что угодно. Главное, не дай полиции провести вскрытие.

– Окей, – медленно проговорила Фарах. – Но если ты задушила Рамеша, почему не использовала подушку? С пластиковым пакетом как-то больше возни, по-моему.

Гита озадаченно моргнула: «Черт…» Эта мысль не приходила ей в голову. Она скрыла свое замешательство, гневно топнув ногой:

– Я не говорила, что задушила Рамеша!

Фарах всплеснула руками:

– Правда, что ли? Тогда зачем мы здесь? Я думала, мы сделаем то, что уже один раз сработало!

– Эй! Как говорил мой отец, даже чтобы правильно списать, надо иметь мозги, поняла? Тебе нужна моя помощь или нет?

– Мне нужен твой опыт, – надула губы Фарах, – а не твои эксперименты.

– Тогда расходимся. Почему я вообще должна из-за тебя напрягаться?

– Нет-нет! Ну прости, прости, окей? – Фарах схватилась обеими руками за мочки ушей в традиционном жесте чистосердечного раскаяния. – Давай дальше искать, хорошо?

Они пошли по самым популярным участкам свалки, где кучи мусора были больше. Гита ногой отбрасывала с дороги упаковки из-под мухваса[25], печенья и вафель. В нескольких метрах находились общественные туалеты, недавно установленные по распоряжению правительства. Их было два – мужской и женский, и чтобы никто не перепутал, на них красовались желто-синие рисунки: король и королева из карточной игральной колоды. Гита каждый день пользовалась этими туалетами с напольными унитазами, над которыми нужно было присаживаться на корточки, но только сейчас ей почему-то пришло в голову, как глупо выглядят рисунки.