Королевы бандитов

Навратри закончились в конце сентября. Девять ночей люди в их деревне танцевали и чествовали своих богинь. Сама Гита никогда не участвовала в ритуальных плясках, не исполняла вместе со всеми гарбу[15], зато очень любила сказание о победе богини Дурги над Махишасурой – могучим демоном с головой буйвола. Махишасура получил бесценный дар от Брахмы: его не мог убить ни человек, ни бог, ни зверь. Многие боги пытались совладать с Махишасурой, но не сумели. Тогда от отчаяния они объединили свои силы, чтобы создать богиню Дургу. Она оседлала тигра и бросила Махишасуре вызов, в ответ на что демон надменно заявил, что уж лучше он женится на ней. Богиня не отступила. Битва длилась пятнадцать дней, и в итоге Дурга отрубила демону голову. Гиту забавляла очевидная мораль этой истории: никогда не поручай богу работу богини[16].

Дальше путь Гиты лежал мимо местной школы. Когда она сама здесь училась, стены здания были оранжевыми, но с тех пор солнце высветлило их до бледно-желтого оттенка. Фасад пестрел рыжими пятнами от жевательного табака – мальчишки и парни постарше вечно устраивали здесь соревнования по плевкам. Россыпи пятен перемежались с правительственной социальной рекламой, агитирующей за «чистую Индию» и за семьи, в которых должно быть не более двух детей. Слоганы были намалеваны пузатыми буквами по трафарету. Другие надписи выглядели куда менее официально: кроваво-красными буквами кто-то призывал противостоять «любовному джихаду»[17]

и жаловался, что мигранты из Бихара[18] отнимают у него работу. В деревне, где насчитывались всего две мусульманские семьи и нельзя было встретить ни единого гастарбайтера, эти вопли души, по мнению Гиты, звучали крайне глупо.

Сейчас на грязном дворе школы ребятишки играли в кабадди, отчего Гите снова вспомнилась Фарах. Рейдер из одной команды сделал глубокий вдох и бросился на другую сторону импровизированного игрового поля, затянув: «Кабадди, кабадди, кабадди!». Его задачей было «осалить» защитников другой команды, вернуться на свою половину, пока его не поймали, и всё это на одном дыхании. Гита и так уже опаздывала в магазин, тем не менее остановилась, услышав спор.

– Ты вдохнул! – закричала рейдеру одна девчонка. Она стояла, держась за руки с другими защитниками своей команды; все вместе они выстроились в форме буквы W. В такой маленькой деревеньке Гита, конечно, должна была бы знать и девочку, и ее мать, но сейчас никак не могла сообразить, с кем имеет дело. Будь она сама матерью, вовлеченной в дурацкий круговорот родительских собраний и школьных мероприятий, непременно помнила бы, какой ребенок кому принадлежит.

– Я не вдыхал!

– Вдохнул! – Девчонка разорвала W-образную цепочку игроков и, подскочив к рейдеру, так его толкнула, что он упал на землю, подняв облако пыли.

Забияка была выше других детей, а выражение ее лица отчетливо напомнило Гите совсем юную Салони. Вот почему, вместо того чтобы отправиться дальше за покупками, она крикнула, стоя у ворот школы:

– Эй!

Девчонка обернулась:

– Чего?

Взгляды других игроков нервно заметались между чурел и забиякой.

– Отстань от него, – велела Гита.

– А то что? – поинтересовалась девчонка. – Суп из меня сваришь? Ну давай, рискни.

У Гиты брови поползли вверх от удивления – она привыкла, что дети при встрече с ней демонстрируют почтительный страх, а не нахальство. Перед тем как ретироваться, посрамленная ведьма все же громко произнесла несколько названий фруктов на санскрите – прозвучало достаточно загадочно и грозно, чтобы кто-то из команды охнул от ужаса, но это была не забияка с замашками Салони.

Вдали от школы вечер казался непривычно тихим. Нигде не видно было четырех младших детей Аминов, хотя обычно они не упускали случая улизнуть на улицу из духоты родной хижины, чтобы поиграть в кабадди или подзаработать на карманные расходы курьерскими доставками. Гита прошла мимо их жилища – жестяной клетушки, крышу которой придавливали три кирпича и большущий камень, чтобы не снесло ветром. А на прошлой неделе до Гиты долетел слух, что Амины строят себе новый четырехкомнатный дом.

К овдовевшей миссис Амин она относилась со всем почтением. Этой женщине, как и Гите, приходилось самостоятельно зарабатывать деньги. Муж миссис Амин был фермером. Однажды в засушливый год, когда не на что было купить семена и удобрения, он поддался на уговоры кредиторов, настойчиво предлагавших ему деньги. Но в следующем году дождей опять было мало. И через год тоже. А потом мистер Амин однажды добавил в свою чашку приготовленного женой чая со специями щедрую порцию пестицидов, ошибочно полагая, что правительство выплатит его семье компенсацию за потерю кормильца. Но овдовевшая миссис Амин получила только его долги. В итоге она, сняв кольцо из носа, взяла микрокредит, чтобы начать торговать сладостями домашнего приготовления, а теперь уже не успевала их готовить – столько было заказов. Ей даже пришлось забрать старшую дочь из школы, чтобы помогала удовлетворять невероятно возросший спрос.