Королевы бандитов

– Я осквернен! – брызгая слюной, заорал Бада-Бхай ей в лицо. Он наклонился к ней так близко, что она видела, как у него под левым глазом бьется жилка в нервном тике. И это биение отмеряло, как часы, мгновения жизни, оставшиеся у нее. – На весь новый год осквернен, на всю жизнь! Ясно, что тебе наплевать на свою карму, если ты приглашаешь мусульман и чухру[172] в свой дом. Но тут есть, мать твою, приличные индусы, мать их! – Он дважды хрустнул пальцами. – Ты меня кем считаешь? Идиотом? Если я верю в легенды о чурел, это значит, что я не могу тебя убить. Но это не значит, что я не могу тебя заставить молить о смерти.

Он кивнул Рамешу – тот, подволакивая раненую ногу, нырнул в кухонный закуток, вернулся с ножом и сразу подступил к Гите.

– Не смей! – крикнула Салони, попытавшись вскочить на ноги, но поскольку она была привязана к стулу, ей удалось только приподняться, согнувшись в три погибели так, что стул оказался у нее на спине. Тем не менее ей удалось сделать пару шагов вперед. На лице у нее была написана отчаянная решимость. – Немедленно прекрати! Би-Би! Останови его!

– Заткнись! – взревел Бада-Бхай и толкнул Салони, которая качнулась в сторону Гиты, но устояла на ногах. – Ты будешь следующей! Вы все в очереди!

Рамеш лениво направился к Салони, но Гите не стало легче от того, что он отвлекся. Потому что она поняла, что он задумал. Рамеш подцепил острием ножа золотое кольцо в ноздре Салони и потянул его в сторону. Та затаила дыхание. Гита задергалась в своих путах. Фарах замотала головой, будто отрицая тот факт, что все это происходит у нее на глазах. По щеке Салони потекла струйка крови. Рамеш напряг кисть, в которой держал рукоятку ножа, чтобы потянуть сильнее. Ноздря некрасиво оттопырилась. Салони замычала, наклоняя голову в сторону руки Рамеша, чтобы уменьшить натяжение.

– Я его сейчас вырву.

Гита посмотрела на прикрепленную к стене фотографию Королевы бандитов. Она убрала из комнаты свой рабочий стол, чтобы поставить там чарпой Рамеша, но не сняла эту вырезку из газеты восьмидесятых годов: Пхулан в вишневой бандане сдается вместе со своей бандой властям. Она была невысокой и казалась совсем маленькой на фоне окружавших ее мужчин. Но хотя взор ее был опущен, эта женщина не выглядела побежденной. Трудно было сказать с уверенностью, но, разглядывая линию ее губ и скулы, Гита почему-то думала, что Пхулан усмехается.

Гита сделала вдох.

– Бада-Бхай, у нас еще есть время все уладить. Ты прав: копы у тебя в кармане. Но наш панчаят вне твоей власти. А ты чуть не убил одного из его членов. А может, и убил.

– Кого?

– Кхушибен. Если ты причинишь нам вред, панчаят будет требовать правосудия, и тогда уж копы не смогут закрыть глаза, сколько бы ты им ни заплатил. Муж Салони не такой, как Рамеш. Он будет тебя преследовать до победного, и от него уж ты никак не откупишься. А знаешь, кто ее свекор? Председатель панчаята. Подумай хорошенько: если покалечишь нас – тебе конец.

– Я… – У Бада-Бхая зазвонил мобильный. Он взглянул на имя звонившего, которое высветилось на экране, и цокнул языком, но тотчас ответил: – Говори… Ну и что? Заплачу им, как обычно, и всего делов… Ты о ком?.. В смысле «она», а не «он»? Черт… Эта ПСП Синха – упрямая сучка…

Когда прозвучало знакомое имя, Салони вскинула на Гиту заплаканные глаза. Рамеш даже нож опустил, внимательно слушая.

Би-Би сердито продолжал:

– Ну, ясное дело, этой Синхе на Дивали больше нечем заняться. Но как, блин, она вообще узнала, что я здесь? – Его лицо помрачнело еще больше. – А это не ты?.. О, ясно. Можно было догадаться. Ладно, я позвоню ее боссу прямо сейчас, он с ней разберется. Спасибо за информацию. Я этого не забуду. – Би-Би дал отбой. – Черт!

Конечно же звонил Карем, подумала Гита. Он не стал бы вовлекать в это дело полицейских напрямую, после того, что она ему рассказала о взятках, но Карему хватило ума обмануть Би-Би, чтобы напугать его и заставить убраться прочь. И еще Карему хватило доброты, чтобы встать на ее защиту.

– Мне нужно сделать пару звонков, отмахаться от Синхи, – сказал Би-Би. – Ничего не делай, Рамеш. Просто приглядывай за ними, пока я дела не порешаю.

Как только Би-Би вышел на задний двор, Рамеш шагнул к тхарре и зубами разорвал один пакет. Но не для того, чтобы промыть рану на ноге. Разумеется, он выпил.

Салони наконец опустила ножки своего стула на пол, развернувшись так, чтобы оказаться спиной к лежавшей на кровати Кхуши и частично заслонить ее собой. Ноздря у нее покраснела и распухла от того, что сделал Рамеш.

– Где твои мозги, Рамеш? – сказала Гита. – Сколько ты собираешься нас тут держать? Ты же слышал Би-Би – копы уже едут.

Вместо ответа он сделал еще один глоток тхарры, поморщился и тут же заулыбался:

– Так-то лучше. Знаешь, Би-Би хорошо придумал вырезать у тебя на лице его имя. Пожалуй, добавлю-ка я куда-нибудь и свое тоже.

Пакет тхарры уже опустел. Рамеш вывернул его наизнанку и облизал пластик, прежде чем скомкать и отшвырнуть в сторону, а затем развернул одну из связанных рук Гиты ладонью к потолку.