Королевы Иннис Лира

Риган подошла к северному алтарю и надрезала каменным кинжалом тыльную сторону запястья, слив затем кровь в чашу с вином. «Возьми вместо этого мою кровь, – прошептала девушка, наливая над алтарем кровавое вино, где северный корень был выгравирован языком деревьев. Темно-бордовая жидкость в грубых бороздках сделала слова загадочными. – Возьми это и дай пройти в мою комнату, где находится молочный тоник моей мамы, где мой муж…» Голос принцессы осекся, она ощутила, что кровь струится с обманчивой лаской по ее бедрам.

Риган медленно возвратилась к большому дубу, села на землю между двух корешков, и вдруг резко упала. Отчаянием были наполнены ее мысли, в то время как надежда и сила с коварной кровью капали из нее на пятки.

Солнце опустилось в небе так, что только кроны дубов остались позолоченными. Нижний внутренний двор был холодным – хаос теней и серебро сумерек. Риган дрожала, несмотря на горячие слезы. В эти медленные часы она позволила себе горевать. Девушка отрицала бы подобное чувство, столкнувшись с кем-либо, кроме ее старшей сестры. Скорбь, стыд и тоска по матери, которая умерла, когда Риган было четырнадцать. Далат родила трех здоровых девочек вдали от своей родной земли, Бога и медицины. Риган была здесь, среди корней и камней ее дома. Она просто обязана пребывать в хорошем состоянии.

Земля тихо шептала, сурово вздыхала; Риган почувствовала прилив крови в ушах и сквозь жилы дерева. Девушка видела только темноту души, закрыла глаза и почувствовала лишь густой, затхлый запах материнской крови.

– Риган, ты где-то поблизости?

Резкий голос ее мужа. Молодая женщина положила руки на голову и вонзила в нее ногти, потом обхватила волосы и тянула до тех пор, пока не стало больно.

Сапоги мужа хрустели по разбросанной траве, по опавшим веткам и кускам камня, который отломился от стен.

– Я искал тебя повсюду, жена, – объявил муж более раздраженным, чем обычно, тоном. – Здесь вызов от твоего имени… Риган. – Коннли произнес имя жены в жуткой тишине.

Девушка не могла смотреть на мужа, даже когда почувствовала, что он наклоняется к ней слишком близко и пытается поднять жену с колен.

– Риган, – повторил Коннли еще раз, с нежностью и страхом.

Глаза женщины с липкими, наполовину высохшими слезами медленно открылись, и она позволила мужу распрямить себя. Риган наклонилась к нему, и вдруг ее лодыжки похолодели – именно там, где воздух ласкал прожилки темно-красного и коричневого, оставленные от долгого погружения в кровь и землю.

– О нет, – произнес Коннли. – Нет.

Дочь Лира поднялась, поскольку снова чувствовала себя опустошенной и уже без боли. Риган ощущала холод, голод и отрешенность.

– Я в порядке, Коннли, – произнесла девушка, опираясь на мужа. Ее пальцы хлюпали в кровавой земле. Риган вздрогнула, но вдруг заговорила:

– Все кончено.

Коннли стоял рядом, на коленях его прекрасных брюк виднелась кровь, а письмо от отца было раздавлено корнем дуба и забыто. Муж Риган был красивым загорелым мужчиной с медью в коротких светлых волосах. У него не было бороды, поскольку он ничего не скрывал и имел обаятельную улыбку, достаточную и для дюжины жен. Теперь же лицо Коннли было землистого цвета, и он выглядел расстроенным, а его улыбка исчезла. Мужчина положил руки на лицо Риган и коснулся большими пальцами слез там, где ее кожа была самого нежного фиолетового цвета – под глазами.

– Риган, – снова прошептал огорченно Коннли, разочарованный не в ней, но все же для Риган это звучало именно так.

Девушка вырвалась и помчалась к восточному алтарю, который сегодня днем еще не благословляла. Одной босой ногой она толкнула Коннли – челюсти стиснуты, руки зажаты в кулаки, волосы разметаны и их кончики окрашены кровью. Что с ней? Она кричала на языке деревьев – что не так со всеми нами

?

Ее отец совершил ошибку: убив Далат, он уничтожил весь их род.

– Стой, стой! – приказал Коннли, схватив сзади кисти жены и скрестив их на груди. Мужчина крепко держал ее, прижавшись щекой к волосам Риган. Она чувствовала его тяжелое, неровное и необузданное дыхание. Грудь мужа прижалась к спине жены, она вздымалась и опадала, потом Коннли несколько раз дернул руками, прежде чем освободить мертвую хватку, но не позволил Риган двигаться. Они упали вместе.

– Я не вижу, что со мной не так, – сказала Риган. Ее голова повисла. Девушка попыталась держать голову ладонями. Волосы Риган обвились вокруг лица и рук.

Молодая женщина смотрела на алтарь, который только что сдвинула немного вбок.

– Я пробовала зелья и умоляла деревья; делала все, как мне рассказывали мать и бабушка. Три месяца назад я посетила Брону Хартфар и подумала, – Риган втягивала чистый воздух, выпуская его грубым и сырым. – Я думала, на этот раз мы поймаем момент, мы выдержим, но, как оказалось, не сейчас. Мои бедра липкие от мозгов нашей малышки, Конни, и я хочу вырвать внутренности и похоронить их здесь. Я вся состою из костей и отчаяния.