Королевы Иннис Лира

Со страшным стоном Бан атаковал снова. Они вступили в бой, и Марс отбросил Бана назад, описав мечом великолепную дугу, которая поймала руку Бана. Конечность пронзила дикая боль, а затем рука онемела.

Бан попытался ухватиться за нее, но его пальцы слишком крепко держали меч, он растворился в боли в ноющей руке. Лис снова замахнулся, но вяло, так вяло. Его меч яростно зашипел.

Изумление и что-то сродни умиротворению расцвели в сердце Бана, когда, наконец, меч Марса сделал свою отметину.

Лезвие вошло в плоть Бана над его сердцем и чуть ниже левого плеча, молния пронзила его тело. Кровь хлынула из груди, пропитав даже спину. Марс прыгнул вперед, выронил меч и схватил Лиса.

Они упали на колени. Имя Бана прозвучало из окровавленного рта короля.

Бан больше ничего не слышал, только свое имя, снова и снова. Он открыл рот, чтобы что-то сказать – ничего.

Нет ничего.

Он подумал: «Вот наконец-то я».

Риган

Риган Лир отвернулась от места битвы и пошла на север в сторону Белого леса.

Всегда, всегда она была второй дочерью Лира, младшей сестрой Гэлы. Средняя принцесса, а не наследник, поэтому править будет ее славная старшая сестра. Риган была опорой для раненого, бушующего сердца Гэлы, сетью железных корней, глубоко врытых в землю Иннис Лира и держащих Гэлу высоко.

Риган не знала, что делать без старшей сестры.

Но Гэла была мертва.

Риган шла и шла. Ветер порывами дул ей в спину, толкая по дороге.

Хорошо, да…

Риган была рада, что ветер согласился.

Назад на землю, в самое сердце острова. К роднику или в рощу ясеней. Всегда ясени были ее любимыми: сначала стройные и серые, а потом, по мере роста – великолепные и сильные. Шепот их листьев напоминал нежную песню.

Почему ей было так холодно? Она дрожала, как во время болезни.

Все, на что Риган могла надеяться сейчас, это ложе из корней, прохладное, влажное гнездо, в котором можно закрыть глаза и просто остановиться. Раствориться в земле, как будто она всегда была частью всего этого. Где скоро будет Гэла, а Коннли уже там ждет.

Риган была червем разложения, вьющимся вокруг лесных корней, между смертью и новой жизнью, но не совсем живая. Все вокруг нее погибли; возможно, именно поэтому она не могла выносить ребенка. Ему не хватало жизни в ней.

Щека ее сестры была такой холодной.

Риган снова вздрогнула, и ветер провел острыми пальцами по ее спине.

– Она попросила яд, который использовала твоя мать, – тихо произнесла ведьма. – Я не ожидала, что она его выпьет.

В это невозможно было поверить, и все же доказательство этого было перед глазами Риган: Гэла, спящая у очага в комнате Броны Хартфар, была на самом деле мертва.

Риган царапала свою кожу до тех пор, пока не закапала кровь, как горячие слезы на ее лице, и вытащила кинжал Гэлы из ножен на ее бедре. Брона было отклонилась, но Риган не ударила. Она прикоснулась холодным лезвием к ладони, затем к тыльной стороне ладони, потянула кончик вверх по запястью, направляя его в собственное сердце.

Но солнце уже почти взошло, и Лис Бан ждал ее в Убежище Терний. Риган поцеловала свою уже холодную сестру и вышла на болота, чтобы найти другую сестру, скучную и одинокую. Кинжал был в ее руке. Разве она не должна чувствовать больше?

Поединок закончился, и Риган ушла. Несколько минут или час, или день, или год: она потеряла чувство времени. Внутри нее была пустота.

– Риган, милая Риган, – прошептал ветер.

Она ничего не ответила. Ветер ничего ей не дал. Корни ничего ей не дали. У нее никогда не было причин обращаться к звездам. Только Гэла любила ее, а потом еще Коннли.

Бан Лис мог бы, но он был мертв. Как и ее мать. Ее отец, Лир, мертв. Все ее враги были мертвы, но и вся ее семья.

– Риган!

Ведьма проигнорировала зов, голос младшей сестры, и пошла дальше к опушке леса. Ее туфли скользили по каменистому склону, и девушка, спотыкаясь, с трудом взобралась в лесную долину. Голубое небо сияло над черно-серо-белым лесом, поцарапанное здесь и там алым и оранжевым, потому что был конец года. Прекрасные, яркие цвета смерти. На Иннис Лир они носили белое для мертвых, но смерть была такой яркой. Это были солнечные краски. Гэла была смелой, а теперь она мертва. Риган всегда была холодной и затененной. Она все еще была жива.

Ненадолго.

Тени Белого леса окутали ее, и Риган подняла взгляд на деревья.

– Где ясени? – бормотала она на их языке, и ветер толкнул ее вперед.

– Риган!

Вторая дочь Лира, размахивающая ножом Гэлы, показалась из-за ясеня.

– Нет! – Элия схватила ее за руку и стала дергать. – Риган!

Кровь и слезы чередовались на лице Риган; ее распущенные волосы потрескивали от ветра и энергии.

– Моя сестра мертва, – сказала она глухим голосом.

– …Гэла мертва? – Элия вздохнула.

– Я не была такой сильной, как она, и не была такой яркой.

Девочка, маленькая девочка-принцесса, придвинувшись поближе, уставилась на кинжал в руке Риган.

– Как?

Риган закрыла глаза.

– Гэла выпила яд Далат.

Элия пошатнулась, но удержалась на ногах.

– Нет.

Сухое, раскалывающее горе сотрясло тело Риган, и из-за ее мучительной гримасы стали видны зубы.

– Я не буду жить без нее!