Короли алмазов

— Нет, но она часто повторяет твое имя и просит тебя прийти. Я знаю, это может показаться странным, но временами ее жизнь висит на волоске и, кажется, только ее желание увидетъ тебя удерживает ее на этом свете.

— Почему, черт возьми, ты мне раньше не сказала об этом?

Алида опустила голову: Она не могла рассказать Мэтью, как они трепетали перед ним, или объяснить, как они были благодарны ему за все, что он для них делал, и поэтому старались без необходимости не беспокоить его. Виллем решил, что не стоит принимать всерьез слова Марты, сказанные в бреду.

— Я приду завтра, — пообещал он.

Однако, утром у него была деловая встреча, и так случилось, что вернувшийся в этот день Корт увидел Марту раньше. Он только взглянул на больную и сразу же поспешил в контору Мэтью.

— Марта умирает! — с порога сообщил он. — Ради всего святого, скажи, почему ты до сих пор не был у нее?

— Я пойду сегодня вечером.

— Иди сейчас! — сурово сказал Корт. — Вечером может бьгіъ поздно.

В фургоне было темно и душно, а рука Марты была сухой и горячей. Мэтью крепко держал ее за руку и ждал, пока она откроет глаза. Когда она увидела его, то сразу узнала; очевидно, это был один из редких моментов, когда она была в сознании.

— Я хочу поговорить с Мэтью наедине, — чуть слышно произнесла она.

Все покинули фургон — за исключением Даниэля, который никем не замеченный забился в дальний угол.

— Это моя расплата, — прошептала Марта. — Я хочу поговорить с тобой об этом. Как ты думаешь, Бог простит меня?

— Марта, — мягко сказал Мэтью, — для этого тебе нужен не я, а священник.

— Нет. Только ты знаешь всю историю. Твоя судьба тесно связана с детьми. Я расплачиваюсь за то, что освободила их от тирании отца. Я не жалею, что убила Стейна, но мне нужно прощение Бога… и твое.

— Мое? Почему тебе нужно мое прощение?

— Потому что, — и Мэтью пришлось наклониться ниже, чтобы расслышать ее слова, — я допустила самосуд и тебя чуть было не повесили.

Мэтью непроизвольно поднес руку к горлу. Очень ясно он вновь почувствовал веревку у себя на шее и вспомнил свою беспомощность среди орущей толпы.

— Я полагал, что ты была в шоке и ничего не знала о линчевании.

— Я все знала, но я была слишком напугана, чтобы во всем признаться. Слишком напугана. И мне так хотелось получить детей. — По ее впалым щекам потекли слезы.

— Марта, Марта…

— Совесть мучила меня все эти годы… кажется, прошла целая жизнь, и все же у меня было так мало времени… так мало, чтобы любить и воспитывать детей, как они того заслуживают. — Ей было все труднее говорить. — Перед смертью я хочу попросить у тебя прощения, ведь если ты простишь меня, то и Бог меня простит.

Воцарилась гнетущая тишина; взгляд Мэтью затуманился. Он снова переживал ночь линчевания, но частью его воспоминаний было ощущение ствола ружья Стейна, приставленного к его голове. «Если он сейчас выстрелит, то размозжит мне голову!» Мэтью обвел взглядом знакомое убранство фургона. Вот здесь он лежал, на том же самом месте, где сейчас лежит Марта, и когда он открыл глаза, то увидел ее, сидящую рядом, ухаживающую за ним после тяжелого испытания на плато Кару. Образ стервятника встал у него перед глазами, и Мэтью передернуло, а Марта, почувствовав его состояние, заплакала в голос, потому что ей почудилось, будто он отворачивается от нее.

— Мне нечего тебе прощать, Марта, — произнес наконец Мэтью мягко. — И я уверен, что Господь помнит, как и я, что, убив Стейна, ты спасла мне жизнь. Ты дважды спасла мне жизнь.

Улыбка на мгновение тронула ее бледные губы.

— Ты — хороший и милосердный человек, Мэтью.

— Разве? — пробормотал он скорее для себя, чем для Марты. — Думаю, что нет. И будут другие, которые тоже будут так думать.

— Могу я попросить тебя кое о чем? Ты обещаешь это сделать для меня?

— Охотно!

— Обещай, что ты никому не расскажешь о том, что случилось той ночью. Я не хочу, чтобы дети плохо обо мне думали, когда я умру.

— Обещаю.

— И еще… — Марта помолчала, собираясь с силами, — …присматривай за детьми… Виллем сделает все возможное, но он не так силен и умен, как ты… Ты нужен Алиде…

— Я позабочусь, чтобы они ни в чем не нуждались.

— Нужны не деньги, а ты сам, твоя сила… женись на Алиде, пожалуйста… — Марта попыталась подняться, в отчаянии цепляясь за Мэтью.

— Я не могу обещать жениться на Алиде. — Эти слова против его воли сами вырвались у него.

— Ты должен… прошу тебя.

— Я не могу дать обещание, которое я не смогу выполнить. Прости, Марта. Мне очень жаль.

Умирающая женщина смотрела на него затуманившимся взглядом; она пыталась еще что-то сказать, но силы покидали ее. Ее руки ослабели, и с тяжелым вздохом она упала на подушку и затихла. Марта Якобс умерла.

А Даниэлю Стейну восьми лет от роду показалось, что это Мэтью Брайт убил ее, так же, как он убил его отца несколько лет назад. Мэтью и Марта говорили очень тихо, и Даниэль не мог расслышать, о чем шла речь, но он видел, как менялось выражение на лице Марты. Для Алиды Мэтью мог быть архангелом, но для ее маленького брата он был ангелом смерти.

Глава девятая