Корона из золотых костей

Кастил убрал руки, и Киеран помог мне слезть. В тот момент, когда мои ноги коснулись земли, Кастил был уже рядом. Взглянув на экипаж, я увидела запутавшиеся в колесах волосы и быстро отвернулась, прежде чем рассмотреть остальное.

– Сюда, – сказал отец, переходя тротуар и устремляясь в ворота.

У входа в сад стоял мужчина в сером. Он повернулся к нам. У него на плече висела сумка, а к поясу были прикреплены несколько мешочков. Я сразу поняла, что это целитель.

– Ваше высочество, я должен извиниться за беспорядок, – произнес он.

От его лысой головы отражалось солнце. Глаза у него были ярко-золотыми, и я поняла, что целитель атлантианец.

– Я сказал родителям, что ребенка невозможно спасти и она скоро вступит в Долину. Ничего нельзя поделать. Но они настаивали, чтобы вы приехали с-сюда.

Он запнулся на последнем слове, когда посмотрел на меня. Его горло дернулось – он сглотнул.

– Они слышали, что она…

– Я знаю, что они слышали о моей жене, – заявил Кастил, а Делано двинулся вперед. – Это не беспорядок.

– Но ребенок, ваше высочество. У нее серьезные раны, несовместимые с жизнью. Даже если ваша жена может облегчать боль прикосновением и сращивать кости… – В голосе целителя явственно прозвучало сомнение в таких способностях. – Раны ребенка гораздо серьезнее.

– Мы посмотрим, – ответил Кастил.

Я резко вдохнула, и мы вошли в ворота. В саду толпилось много людей. У меня пересохло в горле, когда я попыталась разобраться в том, что чувствую от них. Я… ощутила горький вкус паники и страха. Они пропитывали воздух, но волоски на моих руках поднялись от мощной, жгучей боли. Проходя через мое чутье, она окрашивала голубое небо в темно-красное и затемняла землю, пачкая цветы, о которых заботились с любовью. Я ощущала волны агонии, словно мою кожу царапали тупой бритвой.

К нам повернулся бледный мужчина. Он провел руками по голове, дергая пшеничного цвета волосы, и уставился на Кастила. Сквозь всепоглощающую боль, разлитую вокруг, пробились шок и горечь ужаса. Его паника была такой сильной, что казалась осязаемым существом.

– Я ее не видел, ваше высочество! – воскликнул мужчина, оглядываясь через плечо. – Я не видел ее. Боги, мне так жаль. – Пошатываясь, он направился к нам. – Мне так жаль.

Кастил мягко заговорил с ним, а Делано двинулся вперед, протискиваясь сквозь толпу. До меня донеслись сдавленные крики и рыдания, которые почти заглушали голос и перехватывали дыхание.

– Я привел помощь, – сказал отец. – Ты слышишь меня, Марджи? Она попробует тебе помочь…

У меня сжался желудок, когда я увидела маленькое обмякшее тельце, которое прижимала к груди женщина, стоящая на коленях. У обеих были рыжие волосы. Отец склонился над головой малышки. Те душераздирающие звуки издавала женщина. Ее эмоции метались от ужаса к горю и неверию в происходящее.

– Ну же, девочка, открой глазки для папы. – Отец придвинулся ближе и осторожно убрал назад ее волосы…

Волосы девочки были не рыжими.

Это кровь пропитала светло-русые пряди – такие же, как у отца. Делано кружил вокруг сбившихся в кучку людей. Я окинула взглядом ребенка. Одна нога изогнута под неестественным углом.

– Открой для меня глазки, – умолял отец.

Когда собравшиеся в саду поняли, что среди них стоит принц, раздался ропот удивления.

– Открой глазки для меня и мамы, девочка моя. К тебе пришла помощь.

Взгляд матери метнулся по толпе. Сомневаюсь, что она увидела хоть одно лицо.

– Она не откроет, – вымолвила женщина.

Темные ресницы ребенка резко выделялись на лишенных цвета щеках. Я почти не чувствовала ее боли и знала, что это скверный знак. Если боль утихала так быстро, дела плохи. Атлантианцы, даже из первичной линии, практически не отличались от смертных, пока не проходили Отбор. Любые раны, губительные для смертных, были так же опасны и для них.

Взгляд матери упал на меня.

– Вы можете ей помочь? – прошептала она, дрожа. – Можете? Пожалуйста.

Я подошла к ним. Сердце колотилось, а по коже разливалась вибрация.

– Я помогу.

По крайней мере я надеялась, что смогу. Я же исцелила сломанные кости Беккета. Понятия не имела, что будет теперь, но я собиралась накачать в нее столько тепла и счастья, сколько смогу. Я боялась, что этим мои возможности и ограничатся. Беспокоилась, что целитель прав и спасти ребенка не сможет никто. Я лишь молилась, чтобы мои прикосновения не произвели тот же эффект, что и в храме.

Кастил вышел вперед и присел на корточки перед родителями. Он положил руку на плечо женщины, а я опустилась на землю. Киеран неподвижно замер, лишь его грудь поднималась и опадала, а ноздри раздувались. Делано заскулил и сел у ног ребенка.

Кастил поймал мой взгляд, и я увидела, что его глаза наполнены горем.

– Поппи…

– Я могу попробовать, – настаивала я, став на колени рядом с матерью.

Я ощутила под коленями твердый камень и постаралась не замечать, как безвольно свесилась голова девочки и что она ненормальной формы. Я протянула руку к ребенку, но мать крепче обняла ее.

– Вы можете по-прежнему держать ее, – мягко сказала я. – Не обязательно ее отдавать.