Корона из золотых костей

– Но я не думаю, что Кастил попытался бы занять трон, если бы ты стала вампиром. Я знаю своего сына. Он бы забрал тебя и уехал, не рискуя твоей жизнью в Атлантии. Малек же хотел и Атлантию, и свою вампирскую любовницу. Хотя меня беспокоит риск, на который пошел Кастил, ситуации не одинаковые.

Она права. Ситуации не одинаковые. И она была права насчет того, что сделал бы Кастил.

Хотя если бы я вознеслась в вампира, Кастил уничтожил бы немало людей, прежде чем уйти.

Когда мы замолчали, я увидела сквозь высокие конусы фиолетовых и голубых цветов Киерана, который двигался по саду, не отставая от нас. Если он старался быть незаметным, ему это не удалось. Королева Элоана увидела, куда обращено мое внимание.

– Тебе придется привыкнуть к тому, что в нескольких шагах от тебя всегда кто-то идет.

Я перевела взгляд на нее.

– Когда я была Девой, меня сопровождало много теней.

– И мой сын был одной из них. – Она остановилась перед высоким кустом с бледно-розовыми цветами, который образовывал арку над каменной скамьей.

– Да, был.

– Не возражаешь, если мы сядем? – спросила она. – Я гораздо старше, чем выгляжу, а в последние пару ночей почти не спала.

Интересно, сколько же ей лет? Я села.

– У меня есть к тебе вопрос, – произнесла она, усевшись рядом со мной. – Вы с Кастилом… – Она сделала короткий вдох, но я все равно это почувствовала – сильное страдание, когда она медленно выдохнула. – Вы планируете найти и освободить Малика?

Так вот о чем она хотела поговорить наедине. Я собиралась ответить, но остановилась – мне незачем лгать. Мы с Кастилом больше не притворялись влюбленными, чтобы добиться своих целей. Мы в самом деле любили друг друга, и это не изменило того, во что мы верили и чего хотели достичь. Однако когда сосредоточилась на ее эмоциях, в моем горле возник терпкий, горький вкус страдания, и я не хотела его усиливать.

Но если надеялась наладить отношения с матерью Кастила, я не могла строить их на лжи.

– Да, мы планируем найти и освободить Малика.

– Вот зачем мой сын захватил тебя? – Ее янтарные глаза ярко вспыхнули – слишком ярко. – В самом начале? Он похитил тебя?

Я кивнула.

– Он собирался использовать меня для обмена. И по этой причине мы первоначально решили пожениться.

Она слегка склонила голову.

– Почему ты согласилась?

– Потому что мне нужно увидеть брата, узнать, кем он стал. И у меня будет на это больше шансов с Кастилом, чем в одиночку, – призналась я. – Вот почему я изначально согласилась выйти за него замуж, и неважно, родной ли мне брат Йен или нет. Он мой брат. Вот все, что имеет значение.

– Ты права. Он твой брат, как и люди, которых ты помнишь как родителей, – твои родители. – Она помолчала. – И как ты думаешь, что ты обнаружишь, когда увидишь брата?

Этот вопрос так напоминал вопрос Кастила, что я невольно улыбнулась.

– Надеюсь, что найду брата таким, каким его помню, – добрым, заботливым, терпеливым и забавным. Полным жизни и любви.

– А если это окажется не так?

Я на миг закрыла глаза.

– Я знаю Йена. Если он превратился в холодное и бессмертное существо, которое живет за счет крови детей и невинных? Это будет медленно убивать его – убивать того, кем он на самом деле является и кто продолжает жить. Если он станет таким, я подарю ему покой.

Королева Элоана пристально посмотрела на меня, и ее горе пронзило что-то, напоминающее уважение, вместе с теплым, ванильным вкусом сострадания.

– Ты сможешь это сделать? – тихо спросила она.

– Мне не хочется это делать. – Я смотрела, как ветерок колышет высокие цветы. – Но придется.

– А сейчас? Ваш план по-прежнему в силе?

– Да, – ответила я, но не остановилась на этом. – Но мы не притворяемся влюбленными, чтобы достичь своих целей, ваше величество. Я люблю вашего сына, и знаю, что он любит меня. Когда я сказала, что он первое, что когда-либо выбрала сама, я не лгала. Он… – Я улыбнулась, продравшись через спутанные эмоции, из-за которых мое горло сжалось. – Он для меня все, и я пойду ради него на что угодно. Не знаю точно, когда это изменилось для нас, но мы оба влюбились друг в друга задолго до того, как я узнала, что Хоук – не основное его имя. Ничего из этого не отменяет того, как мы к этому пришли, – через обманы и предательства. Но сейчас мы здесь – и это все, что имеет значение.

Она сглотнула.

– Ты в самом деле простила ему предательство?

Я немного задумалась.

– Думаю, прощению придается слишком большое значение. Простить легко, но гораздо труднее забыть. Понять и принять гораздо важнее, чем простить. Я поняла, почему он лгал. Это не значит, что я согласна, но я это приняла и живу дальше. Мы оба живем дальше.

Она склонила голову и кивнула. Я не знала, поверила ли она мне. Душевная боль заглушала все остальные ее чувства. Прошло несколько мгновений.

– Как ты думаешь, Малик жив? – спросила она.

– Кастил считает, что жив.

Ее взгляд стал пронзительным.

– Я спросила, думаешь ли ты, что Малик жив. А не что считает мой сын.

Я застыла, глядя через ветки туда, где спиной к нам стоял Киеран.