Корона из золотых костей

Он издал грубый, раскатистый звук.

– Мне никогда не надоест это слышать. Говори это снова и снова, сотню тысяч раз – и для меня это будет словно впервые.

Я подняла голову и поцеловала его. Он медлил уходить, но наконец ушел, и мой уставший взгляд переместился на решетчатую дверь. Снаружи опускалась ночь, и я напрягла слух, чтобы расслышать то, что было очевидно для Кастила. Я ничего не уловила, кроме низкого гудения насекомых и трелей ночных птиц. Я крепче сжала холодную костяную рукоятку кинжала.

Кастилу не о чем волноваться. Если кто-нибудь войдет в эту комнату, я буду готова.

Глава 17

Вернувшись, Кастил, наверное, был рад узнать, что мне не пришлось никого бить кинжалом.

А может, и не рад.

Думаю, ему нравилось, когда я резала людей.

Особенно его.

Он вернулся с бутылкой вина и тарелкой с нарезанным мясом и кубиками сыра. Еще он принес маленькие плитки молочного шоколада – я могла засунуть в рот сразу три штуки. Я оделась в старую кремовую тунику Кастила, похожую на ту, что была сейчас на нем. Он помог мне закатать длинные рукава. Туника прикрывала больше, чем нижняя рубашка или та нескромная ночнушка. И хотя нам было о чем поговорить, еда, вино и то, что он сделал под душем, сработали расслабляюще. В итоге я уснула, пока Кастил уносил тарелку в гостиную, и лишь смутно осознала, что он присоединился ко мне, обвив меня своим телом и прижав к себе.

Я спала крепким сном без сновидений. И проснулась, когда в комнату начал просачиваться серый рассвет. В полусне я воспользовалась ванной комнатой и вернулась в кровать, где Кастил немедленно обхватил меня. Не знаю, как долго спала на этот раз, но когда открыла глаза, их залил приглушенный свет лампы. Ерзая под легким одеялом, я задела ногу.

– Добрый вечер, – произнес Кастил, растягивая слова.

Я перекатилась на спину и взглянула на него.

Он сидел, прислонившись к изголовью кровати, одетый в черные штаны и белую рубашку, похожую на ту, что была на мне, и листал книгу в кожаном переплете.

– Я распаковал сумки, с которыми мы приехали, и развесил твою одежду в шкафу. Кира – мать Киерана и Нетты – добавила еще немного одежды, которая, как она считает, тебе подойдет, и порекомендовала портниху, хотя мне нравится, когда на тебе мало одежды.

Последние слова меня ничуть не удивили.

– Который час?

– Скоро восемь вечера. – Он оглядел меня. – Ты проспала почти двадцать четыре часа.

Боги милостивые, давно я так долго не спала.

– Прости…

– Не извиняйся. Ты нуждалась в отдыхе. И я тоже. Хотя мне уже стало немного одиноко.

– А ты как долго?.. – Прищурившись, я уставилась на книгу в его руках. Она казалась ужасно знакомой. – Что ты читаешь?

– Твою любимую книгу. – Он многозначительно посмотрел на меня, и я резко села. – Знаешь, у меня есть теория насчет мисс Уиллы Колинс.

– Поверить не могу, что этот проклятый дневник до сих пор у тебя.

– Она тут кое-что упоминает в двадцать третьей главе, что навело меня на мысль. – Он откашлялся. – «Андре был самым раскрепощенным из всех моих любовников…»

– Не обязательно зачитывать, чтобы высказать свою теорию.

– Не согласен, – возразил он. – «Он был довольно бесстыден как в поисках удовольствий, так и в том, что мог с готовностью дать, но самым обольстительным было не его мужское естество».

Он глянул на меня.

– Помнишь, что означает мужское естество?

– Да, Кастил. Я помню.

Он ухмыльнулся и вернулся к проклятому дневнику.

– На чем я остановился? А, да. Где-то про мужское естество.

– Почему тебе так нравится повторять это выражение?

– Потому что тебе нравится его слышать.

– Нет.

Я убрала волосы с лица.

– Перестань меня перебивать. Это очень важное наблюдение. «Но самым обольстительным было не его мужское естество, а темный, нечестивый поцелуй нашего племени, которым он с излишним рвением удостаивал меня в самых неприличных местах».

Я поняла, к чему клонит Кастил. Темный, нечестивый поцелуй «нашего племени». Но я зацепилась за «в самых неприличных местах». Под душем Кастил не укусил меня в то неприличное место, но поцарапал до крови.

– Я полагаю, что мисс Уилла либо атлантианка, либо потомок атлантианцев. Может, даже из другой кровной линии, – заметил он. – Интересно, жива ли она еще. Если жива, то мне также интересно, что она напишет во втором томе. – Он помолчал. – Поппи, ты так покраснела. Это из-за фразы про нечестивый поцелуй? А хочешь побольше узнать об Андре?

Он посмотрел в дневник.

– «Пока любители вечеринок отдавали должное дню рождения одной юной леди, Андре заманил меня в сад, где вместе со своим наперсником Торро они отдавали должное мне».

Я прикусила изнутри губу, слова замерли на моем языке. Они… отдавали ей должное? Они?

Кастил продолжал:

– «Торро взял меня сзади, его толстый и твердый уже довел меня до блаженства, а Андре тем временем опустился на колени и сомкнул рот на мое…»

– Довольно.

Я бросилась вперед и выхватила у него книгу, но убежать мне не удалось.

Кастил обхватил меня за талию и прижал к себе.