Корона Российской империи. Слава, честь и доблесть династии Романовых

Летом 1680 года Федор Алексеевич во время крестного хода приметил в толпе очень красивую девушку, которая ему понравилась. Один из его приближенных, постельничий Иван Языков, разузнал для него все о красавице. Девушка оказалась Агафьей Семеновной Грушницкой, дочерью незнатного дворянина, выходца из Польши.

Впрочем, ее отец и дед жили и служили по обе стороны границы. Они не были католиками, да и поляками в строгом смысле этого слова, думаю, тоже не являлись. К примеру, в Польше при Пилсудском «православными поляками» именовали белорусов, украинцев и русских. К тому моменту отец Агафьи жил в России больше двадцати лет. Он и женился в Москве на дочери Семена Заборовского, потомка такого же поляка, как и он сам. Все три его дочери здесь и родились. Тем не менее в семье все говорили по-польски, да и в одежде предпочитали польский стиль.

Федор Алексеевич поступил точно так же, как и его отец. Он устроил формальный смотр невест и выбрал Агафью. Иван Ильич Милославский, брат покойной матери царя, попытался устранить невесту не из своего круга. Он оговорил девушку и ее мать. Мол, обе гулящие.

^{Федор Алексеевич устроил формальный смотр невест и выбрал Агафью Семеновну Грушницкую (худ. К. Е. Маковский, 1884)}

^{Мария Милославская, мать Федора Алексеевича (худ. И. Салтанов, 1680-е)}

Федор Алексеевич опечалился, но не послушал совета Языкова проверить дядины слова. Он весьма осерчал на Ивана Ильича. Лишь заступничество Агафьи, уговорившей его не наказывать близкого родственника, спасло Милославского от ссылки. Царь даже позволил ему бывать при дворе, но больше не доверял так, как прежде.

Молодая царица успела запустить в придворное окружение моду на польский стиль в одежде. Почуяв, куда ветер дует, придворные модники стриглись на этот манер, даже учили польский язык.

Тем временем тягомотная война с османами завершилась. Мирный договор не принес России никаких существенных прибылей, но позволил ослабить налоговое давление на население. Недовольных в народе поубавилось.

Федор Алексеевич успел уничтожить пресловутое местничество, когда дворяне, претендуя на должности, опирались на заслуги предков, а не на свои собственные. Разрядные книги, служившие местничеству опорой, были сожжены. Родословные книги, заведенные вместо них, не имели такого значения для службы и карьеры. Вероятно, тогда же был составлен проект прообраза петровской табели о рангах, который так и не был реализован в царствование Федора Алексеевича.

В церковных делах встал вопрос об образовании новых епархий, чтобы лучше противостоять старообрядцам, не дать им превратиться из ропщущей массы в организованную силу. Федор Алексеевич не забыл и о Никоне. Несмотря на сопротивление патриарха Иоакима, он приказал перевести Никона в Воскресенский монастырь в Новом Иерусалиме, им же самим и основанный, и улучшить ему условия содержания. Но опальный иерарх, уже давно и тяжело болевший, умер в пути. Последней данью царя покойному стало отпевание его по патриаршему чину.

Тут на молодого царя обрушилось страшное горе. Через год после свадьбы от послеродовой горячки умерла царица Агафья. Ребенок — царевич Илья — прожил всего десять дней.

Но Государь должен думать о том, кто будет править после него. Царю хотелось иметь наследника. Он не спешил оставить распоряжения о престолонаследии, в конце концов, ему пошел только двадцать первый год. Федор Алексеевич надеялся, что болезнь отступит, тем более что это уже случалось. Приближенные уверяли его, что так и будет.

В феврале следующего, 1682 года Федор Алексеевич женился во второй раз, на Марфе Апраксиной. Три ее брата стали видными государственными деятелями, но уже в царствование Петра I.

Федор Алексеевич опять встретил женщину, способную заступиться за кого-то перед ним. Она знала об отношении родни своего венценосного мужа и его самого к опальному боярину Артамону Матвееву, но рискнула просить Государя о милости к нему. Федор Алексеевич не желал ссориться с тетками и сестрами. Он позволил Матвееву перебраться из Мезени в город Лух, расположенный на территории теперешней Ивановской области, и снял с него все обвинения. Кроме того, молодая царица сумела в очень короткий срок примирить Федора Алексеевича с Нарышкиными, прежде всего с Натальей Кирилловной.

Неизвестно, во что со временем вылилась бы немалая религиозность молодой царицы, ее приверженность к старым традициям. Федор Алексеевич отличался широкой образованностью и интересом ко всему западному, прежде всего польскому. Трудно сказать, какими стали бы их отношения, но этому браку не суждено было оказаться долгим. Спустя семьдесят дней после свадьбы Федор Алексеевич скончался. Он так и не зачал наследника и не назвал своего преемника.

Царица Марфа прожила еще тридцать три года. Она до самой смерти носила траур по своему супругу.