Корона жигана

Этот день не предвещал ничего особенного. Утро началось как обычно. Правда, он чересчур долго провозился со своим архивом, добавляя в него наблюдения. Карточку Кирьяна следовало изъять, вряд ли он сумеет вырваться из подвала большевиков, разумеется, если он не упырь. Расстрел там исполняют две миловидные барышни: одной восемнадцать, другой девятнадцать лет. Стреляют неожиданно во время беседы, как бы демонстрируя этим женское коварство.

Несколько раз Панкрат Тимофеевич видел этих девиц в ресторане. Одеты они были модно и очень броско. Чекистки легко сошли бы за дворянок, если бы не их речь. Порой создавалось впечатление, что это не дамы, а обыкновенные окопные солдаты, полгода не видевшие женщин. Да и на соседей они смотрели жестко и пристально, как будто рассматривали их сквозь прицел нагана.

В общем, те еще штучки.

Но что-то останавливало Панкрата Тимофеевича изымать досье Кирьяна из картотеки, какое-то труднообъяснимое предчувствие. Не решился он и в этот раз – подержал, да и положил на место. Он решил присмотреться к его приятелям И первым среди них был Степан У этого парня большое криминальное будущее, если, конечно, чекисты не подстрелят.

Уже через год работы швейцаром Панкрат Тимофеевич знал всех жиганов в лицо, знал и их многочисленных подруг. Порой они захаживали в ресторан большими компаниями и веселились до самого утра вместе с новоявленными предпринимателями. Картинно обнимались и лобзали друг друга в щечки. Глядя на подобное застолье, Панкрат Тимофеевич лишь улыбался – не часто увидишь овцу и волка за одним столом.

Панкрат Тимофеевич занял свое место у входа в ресторан. Перед дверьми топтался народ в основном мелкий: начинающие нэпманы и служащие. А состоятельного человека видно сразу – он не толкается в дверях, а, махнув весомой купюрой, ждет, когда перед ним распахнется заветная дверь. Здесь важно не оплошать, чем расторопнее окажется швейцар, тем весомее будет вознаграждение. Панкрат Тимофеевич заприметил, как к двери подошел молодой человек в дорогом костюме. Приподняв трость, он потребовал, чтобы ему открыли дверь. Обычно так подзывают извозчиков или торопят швейцаров. Немножко картинно, с заметной ленцой. Этакая заявка на аристократическое воспитание. В действительности же такие типы заканчивают всего лишь церковно-приходскую школу, а университетами для них служат уличные подворотни. Панкрат Тимофеевич внимательно всмотрелся: кроме кошелька, туго набитого купюрами, в кармане у таких типов обычно лежит и наган. Следовало бы занести и этого типа в свою картотеку.

– Батя, – неожиданно услышал он за спиной голос, – там одному клиенту в сортире плохо сделалось Ты бы не приваживал таких. Он весь сортир облюет, потом ведь сам убирать будешь, – мелко хохотнул весельчак.

Панкрат Тимофеевич обернулся, перед ним, изрядно навеселе, стоял Костя Африканец, прозванный так за темный цвет лица. Он был завсегдатаем заведения и занимался тем, что предлагал красивых девочек солидным клиентам. Кое-какая копейка перепадала и швейцару, но Панкрат Тимофеевич подозревал, что это не единственный промысел Африканца. Но, в сущности, парень он был безобидный.

– Покажи, где! – чертыхнулся швейцар, но все же успел угодливо распахнуть дверь перед франтоватым молодым человеком.

– А это я мигом! – забежал вперед Африканец. – Стоит у стены и блюет. Целую лужу уже нагадил, – как-то особенно торжественно сообщил парень.

Панкрат Тимофеевич поспешил следом за ним.

В его обязанности входило не только пресекать мордобой и избавляться от нежелательных клиентов, но и следить за чистотой. Если в первом случае все понятно, то во втором – и не угадаешь, в каком углу нагадят. Следовало избавляться от мерзопакостника немедля – взять за шкирку да спровадить его мордой вниз с высокого крыльца.

Внезапный сильный удар опрокинул швейцара на пол, едва он распахнул дверь туалета. Врезавшись головой в стену, он на некоторое время потерял сознание. А когда пришел в чувство, увидел прямо перед собой физиономию Кирьяна. Вроде бы и не злая совсем, тот даже улыбнулся уголками губ, но вот в глазах приговор.

– А ты, оказывается, у нас еще и доносы умеешь составлять. Грамотный, вижу.

В руке жиган держал несколько листков, Панкрат Тимофеевич без труда узнал в них страницы из своего архива.

– Нелестно ты обо мне пишешь. Ну, да ладно, – махнул Кирьян рукой, – я незлобивый. Если сожрешь, тогда прощу.

Панкрат Тимофеевич слегка повернул голову. В дверях стоял Африканец и покуривал, а подле Кирьяна, ухмыляясь, вертелись Макей со Степаном.

Панкрат отрицательно покачал головой.

– Ты меня все равно убьешь.