Короткевич

В какой степени этот сюжет совпадает с реальностью? Опять обратимся к письмам Короткевича, адресованным Юрию Гальперину. В первом из них ситу­ация неопределенная: «3^я — э, да ладно, чего толковать». А вот второе письмо расставляет все точки над «і»: «И была одна в Киеве. (...). Ну я знаю, для других она другая, а для меня та самая (выделено Короткевичем. — Д. М.). Она была моим хорошим другом. (...). Мать у нее строгая была, хотела для единственной дочери самого лучшего, будь я аспирантом — и разговору бы не было бы. А я обо­стрил со всеми отношения, высек стихами многих начальников из университета. Я не жалею, но не стоили они такой моей жертвы. (...). А тут еще помог друг и догадался пустить между нами черную кошку. И была обидчивость, и была космическая, невероятная, страшная глупость. Почему не остался, почему не убедил, почему? Ждал все, вот явлюсь и брошу книгу. (...). И вот сегодня получаю письмо от ее подруги, и там «узаконили свои взаимоотношения С. М. (это она) и Миша» (БелДАМЛМ. Ф. 56. Оп. 2. Д. 13. Л. 4, 4 об.).

В том же феврале 1957 года Короткевич еще раз рассказал эту историю свое­му другу: «Еще в университете был влюблен в чудеснейшего человека. Это была короткая история: кончилась тем, что нам насплетничали один на одного, было много неприятного, трагического. Ей было тем легче отвернуться от меня, что о моем отношении к ней она не знала, в лучшем случае могла догадываться» (БелДАМЛМ. Ф. 56. Оп. 2. Д. 13. Л. 8, 8 об.).

Фактически процитированные моменты целиком повторяют сюжет в повести «У снягах драмае вясна». История любви Короткевича и С. М. нашла свое отра­жение и в поэзии. Будет очень уместно обратиться к сборнику поэзии «Матчына душа», страницы которого буквально дышат любовью. По воле поэта эти произ­ведения собрались на последних страницах книги:

Але затое так яскрава бачу:

Пакой, Чайкоўскі хмуры на сцяне,

Раяль пра нешта дарагое плача

І прывіды каштанаў у акне.

(...)

Есць дробязі, што поўныя значэння:

Каханне першае растопіць лёд

І нават палавік у цёмных сенях

Век памятны, як казкі першых год.

Мо толькі для таго яно прыходзіць,

Каб мы запамяталі на вякі,

Як пахнуць рыбаю начныя воды,

Як у траве мігаюць светлякі.

(«Зімняя элегія»).

Разве не очевидная связь процитированных музыкально-поэтических фраг­ментов с повестью, с другими прозаическими фрагментами? Тем более что Алёнка серьезно занималась музыкой в консерватории.

Историю своей любви Короткевич помнил всю жизнь. Не зря в книге «Быў. Ёсць. Буду», над которой писатель работал в конце жизни, помещено стихотво­рение «Юнацтва маё»:

юнацтва маё! Як забуду цябе?

догмы, навука, тлум...

«Piramus et Thisbe...

Piramus et Thisbe...

Piramus et Thisbe Iuvenum...»

Як забуду?

Завея акацый мяла

Квецень на вулках крывых.

Ты была, мая Цізба, была, была,

Пажаданая больш за ўсіх.

Радасны боль, нясцерпны, як шкло

Між сэрцам маім і тваім...

І ніколі такога ні з кім не было

І не будзе ніколі ні з кім.

І развёў нас не леў і не востры кінжал,

Не вакзалаў далёкіх агні,

А гады пакут і няшчырых пахвал,

Даносаў і брыдкай хлусні.

І ведаў паклёп, як сэрца крануць,

І нас аддзяліў сцяной,