Корсар

Наши уже успели перехитрить шведов, изобразив колонну генерал-майора Шлиппенбаха, идущего на помощь осажденным, и перебив человек триста, а затем вышли навстречу ему и разбили вдрызг. Шлиппенбах сумел удрать только с парой сотен всадников. Но осада продвигалась плохо. Ждали осадные пушки, часть которых мы и доставили. Остальные прибыли из Санкт-Петербурга. Их сперва везли к Выборгу, а потом развернули к Нарве. Обстрел начали в воскресенье тридцатого июля. Били из сорока пушек большого калибра и двадцати четырех мортир в основном по бастионам «Гонор» («Честь») и «Виктория» («Победа») и Ивангороду. При выборе мест обстрелов пользовались добытыми мною чертежами. У бастионов высокие и мощные, толщиной три метра, передние стены, внутри которых находятся сводчатые тоннели и двухэтажные казематы, свет в которые попадал черед проемы в стене расположенные через семь метров и служащие для ведения огня. Фасы длинные, а фланки короткие. Куртины тоже короткие, а перед ними через сухой ров широкие равелины — сооружения треугольной формы в промежутках между бастионами, для их поддержки перекрестным огнем. Они на метра полтора были ниже крепостных стен. Равелин между «Гонором» и «Викторией» не был закончен. Наверное, это была одна из причин, по которой эти два бастиона выбрали для обстрела и последующего штурма. Почти каждый день нашей армии подвозили дополнительные осадные пушки и мортиры, которые использовали против других бастионов. В городе каждый день вспыхивали пожары. Однажды взорвался цейхгауз.

На следующее воскресенье в десять часов утра, когда царь был на литургии, фас бастиона «Гонор» осел, земляной бруствер свалился в ров, засыпав часть его. Петр Первый счел это божьим предзнаменованием.

— Разрушили бастион «Честь» — падет и честь крепости! — решил он.

После полудня генерал-фельдмаршал-лейтенант Огильви послал к коменданту Нарвы переговорщика — бывшего коменданта Дерпта полковника Шютте. Шведам предложили почетные условия сдачи. Генерал-майор Горн, так понимаю, решил повторить свой подвиг и заслужить следующий чин, потому что ответ дал только на следующий день и не просто отклонил предложение, а еще, мягко выражаясь, пообещал отыметь нас так же, как и четыре года назад. Видели бы вы лицо Петра Первого, когда ему передали эти слова! В последнее время тик у царя случался все реже, но в этом случае щека дергалась так, что я, знавший, чем закончится осада, но не знавший судьбу коменданта, пожелал генерал-майору Горну погибнуть в бою.

Во вторник, на девятый день обстрелов, царь собрал в шатре командующего Огильви всех генералов и полковников. На повестке был всего один вопрос: когда штурмовать Нарву? К тому времени наши артиллеристы пробили брешь и в «Виктории». Первыми мнение высказывали полковники, как самые низшие по званию. Начали с последних из присутствующих, получивших этот чин — Магнуса фон Неттельгорста и Семена Кропотова. Я уже обсуждал с ними осаду города, высказал предположение, что пришло время штурмовать крепость.

— Пора атаковать! — коротко из-за не очень хорошего знания русского языка и бодро из-за склонности еще с боцманских времен к силовому решению любого вопроса рявкает полковник Магнус Неттельгорст.

— Два бастиона уже порядком разрушили, можно штурмом взять их и прорваться в город, — более подробно высказывает ту же мысль полковник Семен Кропотов.

Остальные полковники своими словами показали, что тоже не трусы.

Когда дело дошло до самого свежего из генералов, я сказал:

— Не помешает, если и с других сторон будут атаковать, точнее, изображать атаку, чтобы враг не перебросил все силу в одно место, к этим двум бастионам. Желательно было бы нанести и отвлекающий удар где-нибудь еще. Шведы наверняка предполагают, что нападем мы именно на разрушенные бастионы, подтянули туда солдат, сняв их с других направлений. Даже если этот удар окажется нерезультативным, силы противника он на себя оттянет.

Остальным генералом поддерживать конкурента было не с руки, поэтому высказались только за штурм. Зато меня поддержал генерал-фельдмаршал Огильви, с которым я на днях обменялся несколькими фразами на шотландском. Оказалось, что этот язык я знаю лучше, чем потомок шотландцев, что не помешало командующему осадой Нарвы посчитать меня почти земляком. В итоге моя инициатива была наказана исполнением.

— Атакуем завтра утром, — принял решение Петр Первый. — Сформируем три штурмовые колонны: первая под командованием генерал-поручика Шембека будет атаковать бастион «Виктория», вторая под командованием генерал-майора Чамберса — бастион «Гонор», а третью на бастион «Глория» поведешь ты, — направив на меня указательный палец с обгрызенным ногтем и широкими, будто распухшими, суставами, сказал он и добавил: — Оттянешь на себя свеев, сколько сумеешь. — После чего потребовал: — Всем трем колоннам заготовить лестницы и ночью тайно перенести их в шанцы. Отберите штрафников, пусть несут лестницы, искупают вину в бою.

Оказывается, штрафные роты и батальоны придумали не в двадцатом веке!

— Лучше атаковать не утром, а после полудня, — вмешался я.