Корсар (СИ)

На поле возле лагеря тренируется драгунский полк. Мне разрешили внедрить свою организацию подразделений. Мой полк состоит из четырех эскадронов, в каждом из которых по восемь взводов численностью тридцать человек плюс две трехфунтовые пушки с расчетами. Форма командиров, включая меня, отличается от рядовых только лучшим качеством ткани и буфанами на груди и спине. Эскадронами командуют капитаны с буфаном медведь, а взводами — лейтенанты с буфанами пантера. Есть еще прапорщики (носороги), сержанты (буйволы) и капралы (морские коньки). У маньчжуров самым малым подразделением является рота (ниру), в которой от двух до четырех сотен человек. Пять рот образуют полк (джала), а пять полков — знамя (гуса). В армии восемь знамен, у каждого свой цвет. Мой джала будет входить в синее знамя. Все офицеры и унтер-офицеры — маньчжуры, закончившие военную школу в Пекине и имеющие боевой опыт. Переучивать их было труднее, чем научить рядовых, тоже маньчжуров. Даже сыновья из богатых и знатных родов начинают службу рядовыми. Но никто не роптал, учились старательно, никаких намеков на бунт. Они понимают, что служба у меня — это трамплин, который поможет взлететь по карьерной лестнице. Если, конечно, повезет не погибнуть в бою.

Что мне нравится в китайцах — это целеустремленность. Народа в стране уйма, пробиться трудно, поэтому все время приходится расталкивать локтями и двигаться вперед медленно и долго. Исходя из пословицы, что за один прием пищи толстым не станешь, китаец не гоняется за журавлями, а ловит синиц. Кончатся синицы, будет ловить мух, а потом комаров. День за днем, год за годом. Пока не наберет на вес журавля.

Командир взвода, к которому мы подъезжаем, выбегает к нам и, вытянувшись по стойке «смирно!», отдает честь и докладывает, что первый взвод под его командованием, вместе с остальными взводами первой роты, занимается строевыми занятиями. Вторая рота шлифует штыковой бой, протыкая соломенные чучела. У всех на ствол надеты штыки длиной сантиметров тридцать, изготовленные по моему чертежу. До меня маньчжуры и китайцы штыками не пользовались, предпочитали копья. Третья рота отрабатывает рубку лозы саблями на скаку. У некоторых лошадей отсутствует правое ухо. По нему попасть легче, чем по лозе. Четвертая рота на стрельбище пуляет по деревянным щитам, установленных в ста шагах (семидесяти метрах). Четыре взвода стреляют из положения стоя, еще четыре — из окопа, положив ствол мушкета на бруствер. Порох используют китайский. Мой оставили для настоящих боев.

— Целься в ноги! — командуют сержанты тем, кто стреляет стоя.

Отдача у мушкета будь здоров. Целясь в ноги, попадешь в верхнюю часть груди, а то и в голову.

— Целься в пах! — командуют сержанты тем, кто стреляет из окопа.

Этим легче. Ствол не колеблется во время прицеливания и меньше подлетает во время выстрела, поэтому попадают чаще.

Дальше тренируются расчеты трехфунтовых фальконетов под командованием боцмана и по совместительству капитана Магнуса Неттельгорста. Расчеты на полном скаку вылетают на позиции, разворачиваются, отцепляют орудия, заряжают и стреляют по кучам бревен, которые шагах в пятистах. Бьют точно. Некоторые бревна улетают на несколько десятков метров. Артиллеристы боятся и уважают боцмана больше, чем своих офицеров и меня. Он лечит бестолковость кулаками. Одного удара хватает, чтобы тупица несколько минут лежал без сознания. Зато это самое подготовленное подразделение в полку, с ним можно хоть сегодня в бой.

Быстрая и меткая стрельба из фальконетов очень понравилась военачальнику Лан Таню.

— Молодцы! — искренне восторгается он. — Наши артиллеристы так не умеют!

— Это заслуга моего офицера, — сообщаю я и на всякий случай, если кто-нибудь из маньчжур вздумает пожаловаться на мордобой, добавляю: — Он иногда бывал слишком строг к подчиненным, но результат стоит того.

— Он правильно делает, — соглашается Лан Тань.

Мы разворачиваем коней и едем к лагерю. У военачальника хорошее настроение. Как догадываюсь, увиденное оказалось даже лучше, чем ему доносили.

— Сколько тебе еще надо времени на обучение этого джала? — спрашивает он.

— Месяца два-три, — отвечаю я. — Но учения — это одно, а настоящий бой — другое. Не помешало бы проверить в бою — отправиться на вражескую территорию и сразиться с таким же или чуть меньшим отрядом. Щенок должен выиграть первый бой, чтобы почувствовал вкус победы и вырос бойцом.

— Сейчас мы ведем переговоры с джунгарскими ханами, чтобы они перешли от правителя Галдана под руку нашего императора. Появление наших войск в тех местах может сорвать переговоры. Так что придется подождать, когда они закончатся, — рассказал военачальник. — Думаю, затянутся они надолго, до следующего лета. Было бы неплохо, если бы ты к тому времени сформировал еще один такой джала. Людей и оружие мы тебе дадим, а этот джала переведем в другое место, поближе к границе.

— Я не против, если оставите мне из этого джала офицеров, прошедших обучение, повысив их в ранге. Офицеров учить труднее, чем солдат, — выдвигаю я требование.