Корыстный интерес (СИ)

— К чему эти речи? Дети в любом случае общественные. За ними государство следит, обучает их, распределяет на работу или воинскую службу. Это же будущие налогоплательщики, за ними нужен особый присмотр. Ух ты! Посмотри на неё! — И парень указал на казначейскую жену. — Настоящая киса! Ах, какая ухоженная кожа, какие лоснящиеся локоны, тугие груди, бёдра, плоский животик, а соски как торчат! Того и гляди ткань платья продырявят! Подобные женщины — сплошь настоящие феи да принцессы! Они целыми днями себя украшают, ублажают да умасливают. Не то что рабочие бабы.

Казначейская жена вышла из-за полупрозрачной шторы палатки вся разрумянившаяся и расслабленная. Толпа принялась рьяно благодарить её за устроенное представление. Кто-то нахваливал отдельные части её тела и половые органы партнеров, которые при последнем совокуплении уже не скрывались за шторкой палатки. Кто-то хвалил за страстные стоны; кто-то в подробностях обсуждал, как она делала минет. Это напоминало комментарии недоумков-недотрахов к какому-то порнофильму или книге.

— Люди превзошли самих себя… — не веря своим ушам и глазам, прошептал я.

— Конечно! — раздувался от гордости парень. — Раньше никто не решался комментировать увиденное. Все тихонечко смотрели да безмолвно онанировали. А потом правительство порекомендовало поощрять откровенность и смелость.

— Как, интересно?

— А вот так! — Вновь указал парень на казначейскую жену.

Она, наслушавшись благодарственных речей, расплылась в улыбке — точно стояла на сцене в свете софитов и позади неё красовались райские декорации, а не лавка с колбасой, — после чего стянула тунику с плеч. Теперь толпа ринулась вперёд. Каждый хотел прикоснуться к дивному телу. Вдоволь натрогавшись, они расступились, дав подъехать карете, из которой выглянул страж порядка. Он уважительно закивал, вытянул руку, тоже потрогал всеобщий экспонат и вскоре махнул кучеру.

— Содом и Гоморра…

— Что-что? — переспросил меня парень, но потом опомнился и затрещал: — Слушай, странный странник, постой здесь вместо меня, а я сбегаю туда хоть на минутку. Там самым активным зрителям и тем, кто больше остальных рукоплещет, часто деньги кидают или дорогие украшения дарят.

— Поздно. Казначейская жена уже уехала. Глотай пыль, неудачник.

— Так там же сейчас кто-нибудь другой обязательно юбку задерёт, подражая диве. Или хотя бы штаны спустит.

И правда: несколько женщин задрали юбки, и толпа сразу же разбилась на три длинные очереди. Мужики тоже не отставали: всем хотелось всеобщей славы, признания и «света софитов» на их задницах. Лиц я там не заметил, так как в небо отсвечивали не человеческие глаза, полные мудрости, душевного света и глубины, а исключительно отполированные до блеска, истерзанные славой человеческие зады. Полные… нет, не глубины, но чего-то тёмного и зловонного, как сама адова бездна.

«Извращённый, больной, лихорадочно-кошмарный сон внутри головы умирающего в агонии… — промелькнула мысль, пока я закручивал крышку на фляге. — А ведь каждый из них является не только представителем человеческой расы, но и полноценной микроклеткой со всеми полагающимися функциями. И до тех пор пока люди не осознают это, болезнь продолжит терзать агонизирующее вселенское тело. На каждой клетке лежит ответственность космического масштаба. Но кому это интересно?»

— Нет уж, парень, — округлив глаза, я замотал головой в попытке избавиться от лицезрения происходящего, — сам стой здесь! Держи свои деньги, благодарю за разъяснения, но я устал с дороги, мне бы в таверну побыстрее попасть и спать завалиться, а не на всеобщий блуд пялиться и отравлять себя.

Обалдев от группового разврата на площади, я подумал, что поведение казначейской жены — это ещё верх целомудрия. Но тут вторая половина моей натуры взяла верх, и я принялся шарить глазами по рыночной площади. Очень скоро обнаружились искомые артефакты. Их замаскировали под искусные открытые беседки с коническими крышами. Беседки стояли по периметру рыночной площади, распланированной в виде звезды. Глубоко вдохнув, я проследил за тем, куда утекает энергия, собранная со всей площади. Оказалось, что к горе.

Приглядевшись, я мысленно присвистнул:

«Ну и размеры у этой пирамиды! Неплохо так замаскировали. Это я хорошо попал! Нужно будет завтра правителя навестить и потребовать положенные моему нефилимскому статусу артефакты да всякие привилегии. А вот и наблюдатели…» — мельком глянул я на примитивные методы слежения: кристаллы на верхушках беседок. Они были выполнены в виде звёзд и крутились во все стороны, словно работающие маяки. Ни разу мне ещё не приходилось чувствовать себя подопытным кроликом, и я поспешил убраться оттуда как можно скорее.

— Где, говоришь, таверна? — осведомился я у терявшего ум парня.

— Прямо и налево. На параллельной улице, — нетерпеливо махнул он, смакуя действо на площади.

Из него тоже вытягивались нити. Все они собирались под куполами беседок, увитых плющом, розами и скульптурами целомудренных дев и юношей.

Всё могут короли!

Я так и не понял, как оказался в тюрьме.