Корыстный интерес (СИ)

«Тогда надо поторопиться! — решительно толкнул меня вперёд Разум. — Иди, Риши, возьмись за ручку двери. Не сомневайся! Ни секунды не сомневайся! Я держу канал открытым и буду держать, сколько в моих силах. Иди же!»

Я подошёл и осторожно коснулся округлой и мокрой дверной ручки. Кто-то внутри меня зашептал:

«Прежде чем войти, подумай, как выйдешь».

«Не слушай, ступай вперёд! Сконцентрируйся! Сделай этот долбаный шаг!» — крикнул напоследок Разум, прежде чем его снова посадили под замок.

Повернув ручку, я открыл дверь, не имея ни единого предположения, что ожидало всех нас там, за этой водной стеной.

Незыблемые постулаты

Не было никакого туннеля, не было никакого головокружения, никаких световых спецэффектов, к которым я привык при перемещениях посредством дезагрегатора или магических порталов. Вместо всего этого я просто шагнул за дверь и сразу вышел, ступив на траву. Следом за мной шагнули остальные: все, кроме одного матроса. Я оглянулся на проход как раз в тот момент, когда в глазах матроса появилось сомнение. В эту же секунду парня разорвало в водной центрифуге. Портал закрылся, даже не окатив траву ожидаемой порцией воды, и рябь, что стояла в воздухе, мгновенно исчезла.

Только после этого я позволил себе выдохнуть и опуститься на землю, как и мои спутники. Мы лежали в полном безмолвии, уткнувшись носами в сочную, салатовую траву, и ненасытно вцеплялись в землю ногтями, вдыхали её аромат…

После пережитого почва с травой казались настолько чужеродными, что к ним требовалось заново привыкать, как и к особой твёрдости самой земли, к её тяжести, вибрациям. Будто земля — это всего лишь некая спасительная колыбель: тёплая, уютная, знакомая. Мать рядом, но не является этой колыбелью, не ограничивается ею. Понятие «Земля-Матушка» несоизмеримо шире, нежели просто почва, на которой устойчиво стоят наши ноги. Именно в момент, когда отступает смерть, понимаешь это. Но, не познав, не приняв смерть, невозможно понять и принять жизнь. Бытие и небытие всегда идут рука об руку, являясь двумя половинками одного тела. И отделять одно от другого не просто глупо, но и бессмысленно. Так же глупо, как пытаться по отдельности изучать пять тел одного существа, заведомо зная, что остальные тела изучить не удастся.

Спустя минут пять послышались первые всхлипы: это Акада и выживший матрос наконец-то осознали, что произошло. Конфликт в их мозгу был настолько очевиден, что я начал опасаться за здравомыслие спасённых.

— Ничего сверхъестественного не произошло, — поспешил заверить я и изо всех сил потряс за плечи молодого парня, глаза которого с каждой секундой попеременно наполнялись то безграничным ужасом, то благоговейным трепетом: он ещё не понял, как ко мне относиться. — Скажи, как тебя зовут?

— Питер. К-кто ты? — выпалил матрос, окидывая меня испуганным и подозрительным взглядом.

— Царь, Бог и воинский начальник, — пошутил я, но, видимо, совершенно неудачно, так как парень рухнул к моим ногам. — Это шутка, глупый. Я просто маг, которому вовремя удалось открыть одну из многочисленных межпространственных дверей.

Акада мгновенно прекратила реветь и, уставившись на меня, возмущённо выдохнула:

— Так что же ты раньше так не сделал?!

— Я тебе что, циркач, чтоб по заказу трюки выполнять? — фыркнул я в ответ. — Сам ещё не разобрался, как это работает, а ты уже с претензиями лезешь. В первый раз так перемещаюсь. И, кстати, не мешало бы узнать, куда нас забросило.

Оглядевшись, мы не заметили ничего, кроме поляны, на которой очутились, и леса, что охранял эту поляну со всех сторон.

— Если останемся и продолжим валяться тут, то быстро ослабеем от голода. Пока утро, надо двигаться вперёд, — предложил я и выразительно посмотрел на Мотю. — У нас пёс имеется, а у пса — нос. Отдыхаем ещё пару часов и отправляемся в путь.

После чего мы все отрубились, заснув прямо на траве.

* * *

Солнце было уже высоко и время клонилось к вечеру, когда мы пробирались сквозь непроходимую чащу, но тут заприметили хижину-землянку.

— Здесь переночуем, — твёрдо заявила Акада, толкнув дверь, и бесстрашно ступила на лестницу, ведущую вниз.

— У тебя настоящая тяга к лесным избушкам, — проворчал я, спускаясь вслед за ней. — Прямо болотная ведьма какая-то. Вдруг здесь кто-то живёт, а ты так бесцеремонно врываешься, даже не постучав.

— Иди первый, — предложила она, обернувшись.

— Нет-нет, уж лучше ты, — изобразив страх, отмахнулся я. — Если тебя сожрут, то я ещё успею выбежать обратно.

— Рыцарь! — фыркнула она. — От оскорбления меня сейчас удерживает лишь то, что ты спас нас после кораблекрушения. Не дрейфь, никто здесь не живёт, кроме… — Она запнулась, оглядев однокомнатный домик.

— Охотника, — завершил фразу Питер, когда зашёл следом за нами. Даже его, выросшего в развратном мире, передёрнуло от многообразия орудий для убийств и пыток. Они поблёскивали сталью в свете негасимых ртутных светильников.

— Что это? — подошла к лампе Акада. — Такой мягкий, молочный свет…

— То, что люди уже не могут себе позволить.

— Жаль, это решило бы многие мировые проблемы.