Кошачье шоу

— Я никогда не встречал человека, которому было бы стыдно за то, что он стал чьей-то мишенью, но готов поспорить, на этой групповой терапии будет парочка другая таких же, как ты. Именно поэтому ты должна объективно оценить свой, так называемый, опыт. К тому же, в группе одни женщины.

— Я буду выглядеть плаксивой дурочкой на фоне тех, кому действительно досталось. Жертвы нападений…

— Выжившие, — поправил Мэтт. — Мы стараемся избегать подобных формулировок, чтобы не крепло в сознании ощущение того, что ты жертва. Ты — выжившая.

— Выжившая. Полагаю, раз я выдержала допрос лейтенанта Молины, я уже точно переживу твои детские игры в черепашек ниндзя. Ладно, наставник. Я готова. Давай уже начнем игру.

Мэтт напустил на себя ужасно деловой вид, даже вена на его лбу напряглась. Темпл, все еще неуверенная ни в своих действиях, ни в своем костюме, неожиданно поняла: боевые искусства были для него занятием весьма серьезным.

— Прежде всего, хочу спросить, — начал он, — ты уже совсем поправилась?

Темпл кивнула:

— Исцелилась совершенно чудесным образом. Глядя на оскорбленных женщин, которые продолжают верить, что жестокость в их сторону скоро прекратится.

— Нет ли каких старых травм, скажем, оставшихся со старших классов? Сломанное запястье или что-нибудь еще?

Темпл резко выбросила вперед руку, которую даже не было видно за длинным рукавом ее костюма, имитируя удар:

— Пока нет.

— Тут ты ничего не сломаешь, для этого и маты. Ты говорила, что никогда не занималась спортом в школе. А как насчет дома? В семье у тебя были братья или сестры, с которыми можно было подраться?

— В физическом плане нет, — отрицательно замотала головой Темпл. — Ты прямо как Молина во время допроса. Да, лейтенант, у меня были братья и сестры, два брата и две сестры. И нет, мы особо не дрались, ни во время ссор, ни во время игр, потому что я была, разумеется, самой младшей. И самой маленькой. Между мной и предпоследним ребенком родителей была разница в восемь лет, и очевидно, что остальным детям в семье до меня было мало дела, они уже были достаточно взрослыми для этого. Но мне доставалась вся их огромная поношенная одежда.

— В каком-то смысле ты была единственным ребенком в семье. Это интересно.

— Для наставника, может, это и интересно. Для меня — нет. Ты же знаешь, есть распространенное мнение, что родители чрезмерно контролируют первых детей, а на последних обычно вообще не обращают внимания. Так вот, я была хвостиком огромного дракона, из-за которого мои родители постоянно пребывали в нервном состоянии. Помимо передачи мне своей одежды, они всегда поддерживали друг друга в разговорах и в принятии решений: все знали, что для меня лучше. Все, кроме меня.

— Звучит так, словно ты была зрачком вашего семейного глаза.

— Ага. До самого моего отъезда из дома, отец называл меня божьей коровкой. А когда я улетела из Миннеаполиса с Максом, они пришли в бешенство.

— Кажется, они тебя сильно напрягали. Постарайся на править свою досаду на наши упражнения. Переведи гнев в действия. И запомни, это не мистические приемчики кунфу, а просто несколько хитростей, чтобы сбить напавшего с ног.

— А я смогу перебросить тебя через плечо?

— Со временем, — пообещал он с улыбкой.

Она вздохнула, еще раз оглянулась в поиске свидетелей и, никого не найдя, состроила гримасу:

— Только не зови меня кузнечиком.

Босая Темпл на цыпочках зашла в «Серкл-ритц», а потом поднялась к себе. Она ненавидела так ходить. Это напоминало ей детство, когда она выбиралась ночью из постели, чтобы попросить стакан воды. Словно ей теперь нужно было спрашивать чье-то разрешение, на что бы там ни было.

Мэтт оказался прав. Она действительно подвергалась третированию со стороны семьи в плане контроля и чрезмерной заботы и в гораздо большей степени, чем думала сама. Вспоминая эту старую обиду, Темпл представляла себя в образе бесстрашного ниндзя, и уже не чувствовала себя не в своей тарелке. Но вряд ли ей быстро удастся научиться подбрасывать Мэтта.

Уже в спальне она довольно долго боролась с узлом на поясе своего костюма, но в конце концов все-таки победила. Для маленькой босоногой леди это был «раунд первый». Когда она отбросила в сторону — что это было: костюм или форма? — «джи», то почувствовала запах собственного пота, слабый, приятно щекочущий нос и совсем не резкий.

Затем она переоделась в голубые трикотажные шорты и топ, обула танкетки на небольшой пробковой платформе. Чувствовала ли она себя более уверенной — отмщенной или отомстившей? Совершила ли она прорыв в вяло текущих отношениях со своим красивым и неуловимым соседом? Может быть.

Она прошла в другой конец квартиры, где была спальня-кабинет, по пути заглянув на кухню за стаканом красного грейпфрутового сока. Темпл представила, как со всей силы бьет убийце в переносицу твердым как камень ребром ладони, затем пальцами другой руки цепляется за его ноздри, так что предположительно сломанная кость переносицы, точнее ее раздробленные части, попадают прямо ему в мозг и пускают там целый фонтан крови, такой же ярко-красной, как грейпфрутовый сок в стакане.