Кошачье шоу

Уйти в отставку — вещь ужасная, даже если на должность ты назначил себя сам.

Пока все остальные с облегчением решили, что стриптизерские состязания в отеле «Голиаф», а также огромное количество последовавших за ними смертей, остались позади, я все еще пребываю в расстроенных чувствах. Возможно, несвойственная мне тревога вызвана отъездом Божественной Иветты, хотя это так не похоже на меня — вешать усы из-за дамы, неважно насколько прекрасной, абсолютно не в моем стиле.

Говоря же о Девайне, я более, чем кто-либо еще, беспокоюсь о нашем, так сказать, соседе. Бард из Страдфорда-на-Эйвоне почти так же известен за свои двустишья, как и мой приятель Нострадамус. Сразу вспоминается что-то вроде:

У меня заныли кости. Значит, жди дурного гостя.

Сейчас мне нечего сказать по этому поводу, хотя я и понимаю, что в некоторых случаях слова просто необходимы. Тем не менее, у меня есть крайне, так сказать, нестабильная… часть моего тела, которую начинает ломить в преддверии чего-то дурного. Конечно же, речь идет о кости у основания хвоста, том нежном месте, до которого я, вне зависимости от своей прирожденной гибкости, никак не могу добраться. А я ведь, вообще-то, настоящий акробат.

Основание хвоста последние два дня находилось в крайне возбужденном состоянии. Что-то подсказывало мне: мистер Мэтт Девайн в очень скором времени будет нуждаться в услугах Луи.

Проводив его до места работы, я обнаружил, что смотреть там особо не на что, хотя мисс Темпл Барр мою точку зрения не разделяет, полагая, что у мистера Мэтта Девайна определенно есть на что посмотреть. Придется поверить ей на слово, потому как для меня все мужские особи ее вида на одно лицо и только в очень крайнем случае подпадают под определенные, узнаваемые мною породы.

Это — моя маленькая игра. Мисс Темпл Барр, например, напоминает мне миленькую сомалийку Корицу. Ее порода, к слову, произошла от длинношерстных абиссинцев — по крайней мере, выглядят они также, правда обладают мехом рыжего цвета, шикарным хвостом и повадками заправской лисы. Мистер Мэтт Девайн вполне мог бы быть вашим домашним котом кремового окраса: обычный питомец с изрядной долей показухи, но не более того. Однако что-то о мистере Мэтте Девайне пока остается в тени, и это меня озадачивает. Вот Фокусник Макс никогда не был для меня загадкой, хотя я ни разу и не встречал этого парня, разве что видел на постере, который мисс Темпл Барр повесила на внутреннюю сторону дверцы своего шкафа. Тот, без сомнений, бурм, самая таинственная порода, с лоснящейся шерстью темно-шоколадного цвета и гипнотическим взглядом зеленых глаз, точно как у меня.

Что же касается вашего покорного слуги, то я не иначе как полное собрание самых замечательных качеств всех кошачьих пород. И лучшее доказательство идеальности моей, скажем прямо, случайной породы — это превосходно развитое чувство любознательности.

Ведь даже сейчас во мне свирепствует жажда знаний. Прямо информационное голодание, да такое, что к утру нового дня у меня голова идет кругом. Я сижу на горячем цементе возле бассейна «Серкл-ритц» — нереальный шок для известных причинных мест — и таращу глаза на самую восхитительную достопримечательность нашей местности: изогнутое здание, столь милое моему сердцу, или, вернее сказать, желудку. В поле моего зрения — балкон мисс Темпл Барр, где сквозь черную ковку высовывают зеленые пальчики своих листьев комнатные олеандры. Они неслышно шевелят ими, прямо как домовладелица мисс Электра Ларк, когда прощается.

Думая о последней, я поднимаю взгляд, где на два этажа выше моей скромной обители расположился пентхаус мисс Электры Ларк с абсолютно таким же (хотя и большего размера) балконом. С тех пор, как два месяца назад я стал соседствовать с мисс Темпл, из помещений домовладелицы постоянно исходят какие-то мистические звуки. Днем насладиться этим шумом может каждый, я же слышу его изредка и по ночам, что, к чести мисс Электры Ларк, исключает как минимум одну мою теорию.

По крайней мере, существует как минимум одна загадка, найти ответ на которую можно уже сейчас.

Я устремляюсь к старой пальме, чей длинный изогнутый ствол горделиво возвышается над «Серкл-ритц». Ствол очень похож на арку, что оказывается для меня очень кстати. Движение вперед, как говорят футбольные комментаторы, подбрасывает мое тело на своеобразный «мост», покрытый очень жесткой корой, но все это ерунда: мои когти были созданы именно для скалолазания.

Дурацкая инерция откидывает меня на мягкие ветви. В какой-то момент я опасно балансирую слишком высоко над землей, так, что даже прием легендарного приземления на все четыре лапы не спас бы меня. Затем я бросаюсь в пустоту и уверенно опускаюсь на крышу «Серкл-ритц», всего в пяти этажах от «полного крушения».