Кошачьи проделки

Дело в том, что она наступила на другой гвоздь. Он не удивлен, сказал мистер Харлер, когда я позвонила ему, чтобы сообщить об этом. Никакая новость о нашей компании его уже не удивит. Полагаю, он бы удивился, расскажи я ему о поведении Аннабель – начиная от поедания йоркширского пудинга и подергивания ее боков и кончая тем, что она до сих пор так и не принесла осленка. Но я воздержалась. Он же, со своей стороны, либо забыл об осленке – решил, что это должно произойти когда-то в будущем, – либо проявлял профессиональный такт. Хотя, если вдуматься, могло ли такое случиться, раз он знал всю историю не хуже нас? Так или иначе, ни один из нас об этом не упомянул.

Нам нет смысла откладывать наш отпуск – вот все, что он сказал. Он и его ассистенты присмотрят за тем, чтобы с ней все было в порядке. Поэтому новая рана на ее ноге была дренирована и перевязана, а также загипсована, чтобы сохранить повязки сухими, и Аннабель отправилась на ферму, где миссис Перси сказала, что с радостью сделает для бедняжки все, что та пожелает. Раз так, сказала Аннабель, оптимистично складывая губы, она бы хотела хлеба с маслом, который раньше всегда давала ей миссис Перси. И она тут же его получила.

И опять повторилась та же история. Гипсовая повязка имела вполне логичное объяснение, но оно было совершенно неизвестно зевакам, наблюдавшим маленькую толстую ослицу, которая взбиралась на холм с видом Раненой Ослиной Героини, захваченной в плен.

К тому времени, как мы вернулись, повязки сняли, нога ее совершенно исцелилась, а наше имя было притчей среди тех, кто, все еще находясь под впечатлением, что она ждет осленка, решил, что ей пришлось носить гипс, чтобы поддерживать растущий вес… Бедняжечка, сказал один из сочувствующих. На что Аннабель фыркнула, томно соглашаясь… мы-то уехали, бессердечно ее бросив.

Время опровергло все эти домыслы. Недели бежали, никакой осленок не появлялся, а Аннабель оставалась все такой же раздутой и пухлой. Впрочем, в такую уж жизненную полосу мы попали. Точно так же не везло в тот период Дагганам. По одну сторону от них яхта была уже почти достроена, стук молотка давно прекратился, все восхищались нарядным маленьким судном, которое весело возвышалось на подъездной дорожке, и Алан теперь беспокоился, как бы кто-то не захотел его купить, ведь тогда Футы начали бы судостроительство заново. По другую сторону бульдозер хоть и замолчал, но теперь строители выжигали подлесок, и Дагганы жестоко страдали от костров.

И не только из-за дыма. Алан клялся, что однажды днем он и его жена Керри сидели на своей лужайке, используемой для загорания, когда туда на большой скорости приползла четырехфутовой длины гадюка. «Точно, гадюка», – настаивал он, когда мы, усомнившись, спросили, не мог ли это быть уж. Подползла прямо к ним, с задранной головой, и будь он проклят, они были на волосок от опасности, когда вскочил и отогнал ее, не думая, прыгнет она на него или нет. Его гипотеза состояла в том, что гадюку потревожил костер. Она сердито на него зашипела, сказал он, затем подняла хвост и скользнула в альпинарий. Сколько еще отвратительных гадов, хотел бы он знать, может полеживать здесь в засаде?

Пока, насколько мы слышали, больше такого не было. Однако, коль скоро звезда Дагганов испытывала подобное временное затмение, нам следовало было бы сообразить, что не стоит просить их присмотреть за садом во время нашего отсутствия. Поскольку у нас постоянно что-то приключалось, а что не приключалось с нами, похоже, в тот период происходило с ними, это означало бы напрашиваться на неприятности.

И верно. Вернувшись, мы обнаружили, что Керри умудрилась упасть на нашей дорожке и вывихнуть локоть. «Не переживайте, это не ваша вина», – героически повторяла нам Керри. Не то чтобы она бежала и споткнулась, просто как-то раз поставила на землю свою корзинку у двери теплицы, а в следующий момент вдруг растянулась лицом вниз. Не успев переварить это известие, мы тут же услышали новости и об Алане. Он чуть не убился о наше сливовое дерево.

Это было в самый первый день после нашего отъезда, рассказывала Керри. Алан пошел к нам открыть теплицу для помидоров и возле гаража тоже упал. Почему именно упал, она не может себе представить, разве что на него подействовал весь этот дым. Так или иначе, поднявшись, злой (что неудивительно в данных обстоятельствах) и с сильно ссаженным коленом, он на миг забыл, где находится, шагнул прямо под сливовое дерево и с размаху ударился о свисающую ветку, после чего снова повалился, практически в нокаут.

Когда он вернулся, Керри была на него сердита. Ему всего лишь требовалось открыть дверь парника, а он вернулся, хромая, с вымазанными штанами, с порезом на своей лысой голове и весь облепленный мхом от сливового дерева. «Чего еще ждать от мужчин!» – с досадой высказала она ему; лучше бы она сама пошла.