Кошачьи проделки

Против апельсинового сока мы не возражаем, хотя у меня нет сомнений: он думает, что это нечто покрепче. Людям с более крепкими напитками разрешается дать ему только единственный раз облизнуть палец – причем не более чем двум гостям за вечер. Но даже и при этом, глядя, как он прикидывает возможный размер добычи, как на всем его облике написано вожделение, а одна лапа выдвигается вперед, словно захватный крюк, чтобы наметанным движением окунуться в бокал, можно подумать, что мы с Чарльзом каждый вечер устраиваем вакханалии с котом. На самом деле мы почти не пьем. Видя Сесса, никто в это не верит.

Фред, как я уже сказала, был восхищен, когда я рассказала ему об этом. Будучи сам ревностным поклонником сидра, он сказал, что Сесс настоящий вундеркинд. Я тоже так думаю, наблюдая, как он носится по лужайке, суя голову в цветочные клумбы и заросли крапивы, хватая нужные яблоки и, словно собака, с безошибочной точностью принося мне их обратно. Как-то раз я даже расслабилась и перестала держаться вблизи него, Сесс соответственно выстроил свои планы и, гонясь за яблоком, которое я бросила вблизи калитки, выбежал за стену сада.

С быстротой молнии метнулся он через дорогу и устремился в лес. Ринувшись за ним, мне потребовалось время, чтобы втащить себя на крутой, скользкий склон, и к тому времени, как я добралась до вершины, он исчез. Пробираясь сквозь заросли деревьев, я вспомнила, как часто гонялась вот так же за Соломоном. В те дни, впрочем, могу сказать, что он всегда возвращался обратно. Теперь со мной было пугающее воспоминание о Сили.

Я проломилась сквозь лес, выбралась на улочку на вершине холма и пробежала ее из конца в конец, мимо коттеджей и бунгало. Нигде никаких признаков кота. Никакого ответа на мои отчаянные призывы. Только звук дверей, открывающихся мне вслед, когда люди выходили из домов, чтобы поверх своих калиток взглянуть, в чем дело. Вполне возможно, что, переглянувшись, они крутили пальцем у виска. Около «Розы и Короны» мне пришла в голову мысль. Сесс и его любовь к выпивке. Стояло лето, и дверь в паб была открыта. Если он унюхал алкоголь, то вполне мог вбежать внутрь.

Собравшись с духом, я вошла внутрь сама. «Сиамский кот сюда не забегал?» – обратилась я ко всему собранию. Бар волной накрыло молчание. Посетители смотрели на меня со странным выражением. «Он убежал, и он любит выпивку», – пояснила я. Молчание сделалось еще глубже.

Там его явно не было. Вся красная, я попятилась вон, понимая, что думают эти люди. Сиамцы любят ставить вас в такие ситуации. В довершение моей досады, когда я мчалась обратно в Долину (тропинка лесничества должна была стать следующим местом поисков беглеца), я внезапно увидела, как он выходит из задней двери дома Фреда Ферри, в сопровождении самого Фреда, который идет следом за ним.

Где же он был? У Фреда на кухне – подтверждая сказанное мной о его пристрастии к шерри. «Вошел, словно он сквайр, а это его владения, – сказал Фред. – Я подумал, вы будете не против, если я дам ему капельку».

На самом деле я была против, но что толку? «Только дал ему облизнуть палец, как вы сказали», – заверил меня Фред. А Сесс, с энтузиазмом облизнув его палец, стоя на задних лапах, с надеждой принюхивался к бутылке.

Когда Фред рассказал все это в «Розе и Короне» – в коем направлении он удалился, едва мы с Сессом его покинули, – завсегдатаи поняли, что у меня были основания искать кота в пабе. Но держу пари, они все равно считают меня чокнутой.

Глава третья

Было одно утешение. Мы с Чарльзом больше не считались единственными чудаками в деревне. У нас появились сильные конкуренты в лице Беннеттов.

Я уже упоминала их раньше. Тима с его рыжей бородой. Его жену Лиз, носившую длинные юбки и позвякивающие серьги. Их семью черепах, морских и сухопутных, каждая из которых спала в домашней туфле перед камином в гостиной. Они переехали в коттедж по соседству с мисс Веллингтон и к этому времени не на шутку увлеклись сельской жизнью. Не так, как это делаем мы. Нам нравится просто жить в деревне, потому что не по душе городское существование. Они же придерживаются убеждения, популярного среди молодежи, что когда цивилизация рухнет – они ожидают, что это случится со дня на день, – единственным выходом будет перейти на самообеспечение, то есть жить тем, что дает земля. Так почему бы не начать тренироваться прямо сейчас?

Они начали с содержания кур и пчел. Поскольку в Тиме есть не только практическая, но и артистическая жилка, то куры были не такие, как у всех прочих. А были экзотические: ориканы и мароны – смешные маленькие птицы, с кольцом перьев вокруг шеи и хохолками. Они откладывали зеленые и темные, как горький шоколад, яйца, о которых местные моментально решили, что те наверняка ядовитые. На самом деле они были вкусные, но ели их только мы да сами Беннетты. Вся остальная деревня считала их сродни поганкам.