Кошачьи проделки

Мы никогда прежде не держали кошачий лоток в гостиной. Теперь же он был установлен там в качестве духовной опоры для Сесса. В него и стала забираться Шебалу, присаживалась в позиции кошки и вовсю ворча о том, что Происходит Непонятно Что. Пока она высказывалась, ее возмущение перехлестывало через край, и она поднималась в лотке все выше и выше. При этом струйка поднималась вместе с ней и неумолимо орошала стену. Некоторые люди думают, что кошки-девочки не умеют прыскаться. Посмотрели бы они на наш сиамский шланг.

Мы боролись с этой проблемой как могли, прикрепив к стене полиэтиленовую пленку. (Убрать лоток мы не могли из-за Сесса.) Когда заметив, что зад Шебалу начинает подниматься, мы тихонько усаживали ее обратно, втолковывая, что девочкам так делать не полагается. Наконец до нашего сознания дошло, что ее расстраивает. Она думала, что другая кошка была ее соперницей по отношению к Сессу.

Мы были однажды в саду с обеими нашими кошками, когда появилась эта чужачка. К тому времени мы узнали, что ее зовут Бель и что она живет на вершине холма. Увидев нашу парочку, она побежала к ним по траве с явным намерением поиграть. Сесс выглядел заинтересованным. Шебалу зарычала и припала к земле. Бель задрала хвост и убежала. Шебалу попыталась ее преследовать, но была на поводке, поэтому вместо этого обратила весь свой гнев на Сесса. Повалила его в мгновение ока и принялась пинками вышибать из него дух. Она видела, как он смотрел на Эту Деваху! – вопила Шебалу. Он раздавал ей авансы! Неудивительно, что эта посторонняя приходит в Наш Сад. Она бьется об заклад, что он готов был бы спать у нее на животе, если бы мог.

Сначала мы не поняли, что это ревность. Мы отделили их друг от дружки и отнесли обратно в дом, недоумевая, что это на нее нашло. Поместив Сесса в гостиной, взъерошенного, с недоумевающе вытаращенными глазами, сами находились поблизости, готовые подхватить его, если она опять бросится. Вместо этого Шебалу проследовала в лоток и от души налила на стену – даже не озаботившись сначала сесть, настолько была разъярена. Затем, излив свои чувства, она вылезла оттуда и фыркнула на Сесса, который взирал на нее, как на горгону Медузу. Пожалуй, лучше его умыть, сказала она и безотлагательно принялась за дело.

Мы бы подумали, что это временное умопомрачение (может, в своем ослеплении она ошибочно приняла его за другую кошку?), если бы не тот факт, что с тех пор стоило ей только уловить легчайшее дуновение Бель, как она немедленно набрасывалась на Сесса.

Однажды мне пришлось снести ее с холма за коттеджем, совершенно вышедшую из себя от ярости. Уловив запах Бель на кусте можжевельника и увидев – что было еще хуже, – как Сесс заинтересованно к нему принюхивается, она прыгнула на своего товарища с неистовством исполнителя танца парижских апашей[34]. Я их разняла. Но она снова ринулась на него, и тогда я подхватила Сесса на руки. Она Его Убьет, проинформировала Шебалу нас, когда на миг оказался на земле. Сесс, который всегда напрочь замолкает в моменты стресса, впился когтями мне в плечо и приготовился броситься прочь. Я не могла управиться с ними обоими, поэтому отпустила его и схватила Шебалу. Она в два раза его меньше, и держать ее легче. Крепко держа ее за задние лапы и за шкирку, я побежала вниз по склону, зовя Чарльза.

– Что такое? Гадюка? – появился он из кухонной двери, сжимая в руке кочергу. Фред Ферри, как всегда, проходил мимо по переулку.

– Сесс! – закричала я. – Шебалу набросилась на него, и он истекает кровью. Я принесла ее обратно, чтобы их разделить, но мне пришлось оставить его там!

Чарльз бросился за ним. Я знала, что он думает. С тех пор как мы потеряли Сили, мы никогда не оставляли кошек одних вне дома, а теперь вот Сесс бродит где-то один с поводком, что само по себе опасно, и бог знает с чем он может столкнуться.

– Как далеко ты его оставила? – спросил Чарльз, торопливо отпирая калитку.

– Не пойму, о чем вы паникуете, – лаконично сказал Фред. – Вон он идет позади вас.

И точно, держась от меня и Шебалу на расстоянии, за нами двигалась удрученная фигурка. Испуганный, брошенный, быть может, думающий, что нам не нужен, он тем не менее повиновался единственной мысли – держаться вблизи. Никогда ни один из сиамцев, что отдали нам свои сердца, не любил нас так преданно, как Сесс.

Что было, конечно, очень хорошо, но у него не хватало куска уха, и Шебалу еще ударила его в нос, из которого текла кровь. «Зачем ты это сделала?» – спросила я ее, когда мы были уже дома. Я? – пожала плечами Шебалу, теперь уже спокойная, как квакер. – Это все он виноват. Зачем поощрял ту, другую кошку?» Шебалу подошла к нему, окинула взглядом и пригладила языком его растрепанную шубку. Вот он и опять как новенький, сообщила она нам.