Кошак

— Игру?.. — немного растерянно вопрошал я, потому что ожидал от этой страстной, но привыкшей получать своё сполна натуры чего угодно, только не весёлого легкомыслия.

— Тебе понравится, милый, — мурчание изменило тональность, и на меня теперь проливался сладкий поток патоки. — Дальше ты сам станешь хозяином своего удовольствия.

— Неужели? Так просто?

— Ну… Как тебе сказать… Не просто. Я буду прятать удовольствие, а ты — его искать. Пробовать позы, ритмы движений, глубину проникновения — одним словом, все возможные слагаемые любовной игры. Я же… буду в это время наслаждаться твоей… и своей — чего греха таить? — изобретательностью, и просто кайфовать. Делай со мной всё, что пожелаешь, мой мечник!.. Но вожделенное тобой удовольствие — найди! Иначе страсть поглотит тебя с головой, и ты взмолишься о пощаде.

Последние слова кошка печатала — мягко, но отчётливо, словно последние гвозди в крышку гроба. Такой утончённой издёвки над моей инициативностью не допускала ещё ни одна республиканка! Потому что в красивой на первый взгляд картинке, нарисованной Илиной, был подвох — то самое иссушающее душу желание, которое нарастало, как снежный ком. А нужную позу, ритм и глубину, где крылось избавление от всепожирающей страсти, утоление дикого, первобытного желания, ещё предстояло отыскать…

Такого со мной давно не случалось. Со стороны, наверное, казалось, будто я совершенно обезумел. Менял позы со скоростью спринтера из земной порноиндустрии, вертел эту чертовку и так, и эдак, и далеко не сразу уяснил одно важное условие: девочка в моих руках должна быть довольна. Это — залог и моего успеха в поисках. Когда Илине становилось по-настоящему хорошо, она тут же включалась в игру и давала подсказки — по принципу «холодно — горячо». Если же мне удавалось подарить ей настоящее неземное блаженство, награда не заставляла себя долго ждать.

Республиканка демонстрировала не только невероятное терпение и широту кругозора, допуская любые эксперименты, всегда безропотно подчиняясь и даже в нужных местах помогая мне себя вертеть, но и непредставимые доселе участие и заботу. В какой-то момент я совершенно запутался в хитросплетении движений и поз. Потерялся, всё больше растворяясь в животном желании. Так и завис, с рычанием подмяв кошку под себя в позе «сзади сбоку», продолжая бестолково её обрабатывать.

— Милый, ты совсем запутался! — промурчала девочка и с нежностью запустила пятерню в мои волосы, ероша их. — Ничего, сейчас мы распутаемся…

В следующее мгновение я повалился на свою спасительницу, зашедшись в сладострастном рыке — она всё же включила имплант. Ну а дальше, в точности выполняя все инструкции этой чертовки, я всё же отыскал вожделенное удовольствие, которое она в этот раз просто слишком хорошо спрятала.

А вообще, играла Илина предельно честно. Ситуация с подсказкой как раз и оголила эту черту моей очаровательной любовницы. Зачем подсказывать, если можно просто перенести «точку удовольствия» в другую позу? Но Высшая не искала лёгких путей, всё должно быть предельно справедливо. Разве что длительность вожделенного удовольствия никак не нормировала… Всё определялось её сиюминутной прихотью — напрямую связанной с «качеством» моей предыдущей работы. Иногда валькирия позволяла подолгу кайфовать, не меняя позы, но чаще всё же быстро обламывала и заставляла играть «дальше».

Через бесконечно долгое время, совершенно вымотанный, я оказался на этой коварной кошке, да ещё сзади. Буквально упал на неё, сжал локтями стройный стан, накрыл ладонями грудки и зарылся в волосы, аккурат у лебединой шейки прелестницы.

— Всё, проказница, больше не могу. Пощади! — зашептал на ушко, не переставая, правда, работать бёдрами.

— И что мне за это будет? — игриво проворковала в ответ весьма довольная собой кошка.

— Может, сверху поскачешь?..

— И ты так легко готов принять позу полного подчинения?.. После всего, что со мной вытворил за сегодня?.. — игривость и ирония так и плескались в её голосе.

— Я вытворил?.. Не льсти мне, девочка. Ты позволяла мне вести игру. И должен признать, действовала крайне изобретательно. У тебя очень широкий кругозор в сексе.

— Ну, ну, не подлизывайся, — но было видно, девочке моё неподдельное восхищение по душе.

— А хочешь… я тебе всё там вылижу?

— Ну, не знаю… — начала показно ломаться кошка.

— Я знаю, что тебя умиротворит!

Моя ладонь метнулась вниз, пальцы нащупали такую соблазнительную в своей запредельной чувствительности жемчужину… Прошлись круговыми движениями, гладя, массируя, надавливая… Илина уже хотела иронично вздёрнуться, но тут я сделал то, ради чего вообще затеял этот манёвр — добавил к круговым движениям поля. Девочку в моих объятиях буквально выгнуло дугой. Она заметалась, громко рыча. Из глаз валькирии потекли слёзы запредельного счастья. А ведь она была не из внешниц! Чтобы вызвать слёзы у такой оторвы, нужно очень и очень постараться!

— Ещё… — простонала Высшая, когда я прекратил воздействие, и её спазмы несколько сбавили обороты.

— Не надо, девочка. Много полей вредно.

— Кот! Я хочу…