Кощеева невеста

А девица (ох, девица ли?) сорвала с головы окончательно сбившийся платок и уже не шёпотом, а низким мужским голосом пробасила:

— От тебя, Отрада, ну нигде не скроешься. Не за тобой пришёл — не ведал, что жива ты. Думали — сгинула ты в битве с Кощеем. Ох, задали же вы мне задачку, девоньки…

Морок рассеялся, и теперь Василиса ведать не ведала: как же она могла так оконфузиться и дивьего парня за служанку принять? Ох уж эти чародеи!

Покраснев, она отстранилась — ещё не хватало так вот в обнимочку и дальше стоять. Весьмир и Отрада рассмеялись, по-дружески, беззлобно. Василиса хмурилась-хмурилась, но не выдержала и всё-таки заулыбалась в ответ.

И только очень серьёзная злыдница Маруська, прикрыв выпученные очи, самозабвенно продолжала наяривать на маленькой глиняной свистульке.

Глава одиннадцатая. Погасший огонёк

Воительница и чародей на радостях пустились в воспоминания о былых денёчках. Порой Отрада хватала его за рукав — будто пыталась убедиться, что ей не чудится и Весьмир действительно здесь — живой, во плоти. Признаться, Василисе вскоре наскучило их слушать. Нить беседы ускользала: чужие имена, незнакомые названия местности, какие-то сражения, о которых в Дивнозёрье и слыхом не слыхивали. Очень легко было запутаться.

Но кое-что ей понять всё-таки удалось: плохи дела у царя Ратибора. Он, конечно, пыжился и сопротивлялся изо всех сил, но Кощеевы войска наступали, злыдни да упыри лезли из каждой щели, как грибы после дождя. Змеи Горынычи совершали ночные налёты на Светелград, поджигали крыши, а теперь ещё и Жар-Птицы на Кощееву сторону перешли — каждый день что-нибудь да горело. Уже давно не хватало у царя молодцев, чтобы и во чистом поле с супостатами сражаться, не давая врагу продвигаться в глубь дивьей земли, и при этом столицу от налётов охранять. Вот и вспомнили они о чародее Весьмире, с которым однажды царь Ратибор из-за пустяков повздорил да из Светелграда взашей прогнал.

— И что же заставило тебя вернуться? — Отрада недоверчиво щурилась, глядя на чародея. — Все ж думали, ты сгинул давно. Неужто Ратибор извинился за былое?

— Какой там! — отмахнулся Весьмир. — Гордецом был, гордецом и остался. Меня царица Голуба о помощи попросила — не ради себя, ради малых царевны с царевичем. Не смог я отказать. Ну и, конечно, узнал я, что Елицу Горыныч похитил. А мы ж с ней после той ссоры так и не поговорили, понимаешь… нехорошо вышло как-то.

Василиса чувствовала себя третьей лишней — вроде как старые приятели общаются, а она без спросу уши греет. Поэтому она старалась сидеть тише мыши и пялилась в окно. Там вовсю разгорался погожий — наконец-то полностью похожий на весенний — день. В лазоревом небе, хрипло каркая, носились вороны. А в башне у Елицы всё ещё горел свет. Странно… зачем бы ей жечь свечи днём? Не к добру это.

Тревожная мысль мелькнула и пропала, потому что внимание Василисы привлекла чёрная точка в небе, которая росла, приближаясь. Сперва ей подумалось, что это ворон. Потом — что орёл. Нет, даже больше. Может, волшебная Жар-птица?

Она старалась не моргать, вглядываясь в небо, пока Весьмир с Отрадой обсуждали беды и горести Дивьего царства, сводившиеся к одному — нету нынче богатыря хорошего. Старые повывелись, новые не народились. Значит, придётся-таки Ратибору раскошеливаться, дань платить. И его-то самого не жалко, а вот царицу с детками да всех подданных, кои будут страдать оттого, что царь у них дурак — да, прямо так и сказали: «Царь — дурак», — представляете?

Может, они бы ещё и похлеще чего-нибудь ляпнули, но тут Василиса наконец-то разглядела свою «жар-птицу», вскочила и заорала, указывая пальцем в небо:

— А-а-а, смотрите! Это же Змей Горыныч!!!

У чудища было три головы с костяными гребнями и огромные кожистые крылья. На зелёной чешуе плясали яркие солнечные зайчики, позади Горыныча стелился по воздуху мощный хвост.

— Чего орёшь? — поморщилась Отрада. — Ну летают они тут, бывает. Пока одни в Светелграде бесчинствуют, другие отдыхают, сил набираются. Иногда ранят их защитники столицы — тогда остаются тут, пока не подлечатся. Но ранить этих тварей непросто: чешуя вон какая крепкая. А в подземельях под Кощеевым замком эти дикие твари, говорят, сотнями водятся.

Змей Горыныч, будто бы красуясь, сделал несколько кругов вокруг Невестиной башни, словно пытаясь заглянуть в окно. Ну чего ему там понадобилось?

Тут уже и Весьмир насторожился:

— Скажите мне, девицы-красавицы, а всегда ли у Елицы в башне посередь бела дня свет горит?

Отрада Гордеевна задумалась, припоминая, а Василиса яростно замотала головой:

— Нет-нет, в прошлую ночь точно не горел.

— А в позапрошлую? — зачем-то уточнил чародей.

— Тоже не горел, отвечаю!

— А две ночи назад?

— Две ночи назад меня ещё тут не было, — Василиса поняла, к чему он клонит, и надула губы. Её снова ткнули носом, что она тут вообще-то новенькая и порядков не знает. Хоть и правда это, а всё равно обидно. Вот и помогай после этого людям!

Она думала даже встать и уйти, но тут Отрада подала голос: