Кощеевич и война

Тут уж Яромир и не выдержал. Размахнулся да со всей силы вдарил Кощеевичу прямо в нос. Аж кулак разбил и даже решётку погнул немного.

Лютогор отлетел до противоположной стены, врезался в неё всем телом, охнул и распластался на земляном полу. Другой от такого удара, может, шею бы себе свернул, но с этого гада что возьмёшь — бессмертный!

— Если ты и впрямь мою Огнеславу в своём замке заточил да словом колдовским в себя влюбил, знай — я тебя не пощажу. Убить не убью, но сделаю так, что ты о смерти сам молить будешь.

Кощеевич поднял голову, вытер кровь и рассмеялся, как помешанный.

— Да она небось от тебя сбежала. Прохлопал девицу-красавицу, а теперь ищешь, на кого бы вину скинуть? Нет уж, воевода, не вали с больной головы на здоровую. Ты сам виноват, что невесту не удержал!

Яромир рванул прочь, перепрыгивая через ступеньки, — только бы побыстрее оказаться наверху, где есть свежий воздух, чистое небо и светит солнце. Потому что боялся, что не справится с собой — войдёт в клетку и будет бить и бить негодяя, пока руки не устанут.

Ненависть обожгла губы знакомой горечью. Уже наверху он остановился у колодца, дрожащими руками набрал воды и жадно пил её, тщетно пытаясь очиститься от яда Лютогоровых слов. Тому, похоже, даже без колдовства удавалось больно ударить, при этом не пошевелив и пальцем.

Радосвет потом долго качал головой, но его укоры Яромир пропустил мимо ушей, потому что сам уже обругал себя всеми бранными словами, какие знал. Не нужно было вообще ходить в подземелья и слушать злые речи врага. И уж совершенно точно не стоило ему верить.

— Мы обязательно найдём её. — Царь по-дружески хлопнул его по плечу. — Обещаю.

От этих слов Яромиру сделалось совсем тошно. Будто бы нет у государя других дел — только чужую пропавшую невесту искать.

Он встал, сбросив с плеча руку друга.

— Не надо. Думаю, Лютогор хотел поддразнить меня, а Огнеславы давно уж нет в живых…

— Что за страшные слова?! — ахнул Радосвет. — Ты должен надеяться!

— Помнишь, я говорил, что был у бабки-гадалки?

— Помню, — кивнул царь. — Ты тогда посулил, что после расскажешь, что она нагадала. Когда всё обдумаешь.

Яромир налил себе дивьей бражки и махом опрокинул чашу. Но сейчас его, как назло, даже хмель не брал.

— Нечего там обдумывать, — сдавленным голосом произнёс он. — Зеркало, кости и камни дали одинаковые ответы. И бабка сказала так: «Не жди, воевода. Не вернётся твоя невеста, ибо мертва она. Пробудилась в душе навья сущность, отравила доброе сердце. Вот потому и не должно рождаться на свет полукровкам: от смешанной крови одни беды».

Радосвет вздохнул, помолчал немного и вдруг стукнул ладонью по столу.

— Гадания, бывает, ошибаются. Быть может, брешет твоя бабка?

— Это вряд ли… — Яромир уронил голову на руки. Похоже, его сердце оказалось слишком маленьким, чтобы вместить и ненависть, и надежду одновременно.

* * *

В Светелграде готовились праздновать Вершину Лета: город украсили разноцветными лентами, берёзовыми ветками и венками из барвинков, на главной площади уже сколачивали прилавки для ярмарки, на которую съехались торговцы из всех окрестных селений. А завтра, в самую короткую ночь, никто не уснёт: леса осветит пламя жарких костров, песни и пляски будут продолжаться до самого утра.

Куда ни приди, всюду только и говорили, что о грядущем царском пире, обсуждали рецепты пирогов да ночные гадания. И знатные девицы, и дворцовые служанки делились с подругами, какие цветы вплетут в свои венки, мечтали, как будут пускать их вниз по молочной воде, и сплетничали о женихах. Бабы постарше делились мудростью, как заманить в свой дом сватов да какие травы в какой час лучше собирать, чтобы те самую большую силу имели. Волчата — уже не зелёные новобранцы, а воины царской дружины — тоже не отставали. То по-доброму подтрунивали над Беляном, который прямо на солнцеворот собирался посвататься к Медунице. То ругались, какие дрова лучше подходят для праздничного костра: берёзовые али еловые? То костерили распоясавшихся ворон, которые мало того что разворошили украшения царского терема, так ещё и все двери изгадили. Бажан видел в этом дурное предзнаменование, другие же уверяли его, что гадать на вороньем помёте — глупая затея…

Яромир старался избегать праздничных хлопот, но они его всё равно настигали. Сначала кто-то из бояр прислал Радосвету гостинец — кулёк пряников-солнышек, — и нужно было проверить, нет ли тут какого подвоха. Потом прибежал Неждан и поведал, что в дворцовом пруду завелась злобная мавка. Как бы кого не притопила в честь праздничка…

В конце концов Яромир не выдержал: оставил Неждана разбираться с мавкой, а сам сбежал туда, где потише. Ноги вынесли его к Молочной реке — на тот самый горбатый мостик, где они когда-то сидели с Огнеславой. Обычно там было безлюдно, но сегодня и тут не повезло. На мосту стояла девица. Ба! Да это же Радмила.