Кошки-мышки

Яна ткнула пальцем несколько кнопок и положила телефон на стол. Все присутствующие подошли ближе.

— Короче, отозвался человечек, которого я просил разузнать о тетродотоксине, — разнесся по кухне Сашин голос. — Сказал, что нашел того, кто этот яд доставал по заказу. Человечек он с гнильцой, может не только всякие интересности достать, но и компромат собирать любит. Поэтому остались у него фотографии покупателя, уж больно тот запоминающаяся личность. Вот я и рванул на фотки посмотреть.

— А почему он их тебе не сбросил на телефон? — не понял Алексей.

— Да он мне их даже перефотографировать не дал! — вздохнул Саша. — На своем телефоне лично показал и все. И встречались мы в таком месте, что я сам не был уверен, выйду ли живым оттуда.

— Ладно, бросьте лирику, — прервал их следователь. — Что за покупатель? Почему внешность запоминающаяся?

— Потому что пол-лица перекошено. Я погуглил…

Остаток его речи Яна уже не слушала, и так было понятно, кого «нагуглил» Саша. Поняли это и остальные.

— Значит, все-таки Шевелев-младший замешан, — заключил Воронов.

— Если только не он все это и провернул, — добавила Лера. — Никита ведь мог узнать в Янином сне не только Савелия Павловича, но и Павла.

Воронов бросил на Леру недовольный взгляд, но от нелицеприятных комментариев воздержался.

— Ищите мне любую информацию на этого Павла. Все, что найдете. Эх, не за тем Шевелевым мы следили! — с досадой повторил он.

Чтобы не сидеть без дела, Яна попросила разрешения посмотреть ноутбук Никиты Андреевича, который после похищения остался лежать в рюкзаке возле машины. Кремнев наверняка полдня искал что-то про ритуалы, мог делать какие-то пометки или записи. Даша вызвалась помочь Яне, и следователь отправил девушек в квартиру напротив, чтобы не мешались под ногами, заверив, что в случае чего обязательно позовет обеих.

Ближе к утру поиски информации принесли свои плоды: Яна и Даша нашли пометки Никиты Андреевича о том, где должен проходить ритуал, а Алексей выяснил, что доктор Владимир Алексеевич Макаров был лечащим врачом Павла Шевелева. И если второе теперь уже не имело важного значения, то над первым стоило подумать.

— Вы представляете, сколько у нас зданий с толстыми стенами? — сокрушался Воронов, меряя шагами Лерину кухню и выдыхая в насквозь прокуренный воздух очередную порцию сизого дыма.

— Надо в первую очередь просматривать заброшенные, думаю, — предложил Саша. Он тоже приехал несколько часов назад, не став возвращаться на свадьбу сестры.

— Ох, не успеем, не успеем, — мрачно предсказал Воронов, за что Яне мгновенно захотелось его стукнуть.

⁂

Никита приходил в себя медленно, будто выплывал на поверхность из вязкой, похожей на кисель, жидкости. Страшно болела голова, во рту был привкус запекшейся крови, а рук он почти не чувствовал. Еще до того, как окончательно пришел в себя и вспомнил, что произошло, он уже понял, что наконец очутился в том моменте, который видел во сне Яны. С той лишь разницей, что, открыв глаза, Никита прекрасно разглядел помещение, где находился: темнота развеивалась светом десятка толстых свечей.

Комната была небольшой, с низким потолком и кирпичной кладкой вместо обоев. Бетонный пол и отсутствие окон намекали, что он находится не то в подвале, не то в подземелье. Наверняка с очень толстыми стенами.

Никита пошевелил руками, и пальцы с трудом послушались. Руки были связаны за спиной, но ему удалось нащупать тонкий пластиковый жгут: значит, запястья стянуты стяжкой. Стянуты крепко, поэтому и руки онемели. Лежал он прямо на голом полу, от которого тянуло холодом, а потому замерз даже в теплой куртке.

Никита с трудом сел и тут же дернулся, услышав сбоку какой-то шорох. Во сне Яны он знал, что кто-то есть рядом в темноте, и сейчас, когда темноты не стало, увидел, кто это: грузная чернокожая женщина сидела в углу на старом матрасе и со страхом смотрела на него.

— Шарисса? — попытался спросить Никита, но во рту пересохло и из горла не вырвалось ни звука.

Пришлось несколько раз сглотнуть и повторить вопрос. Женщина кивнула, страх в ее взгляде сменился настороженностью.

— Как вы?

Она прищурилась и помотала головой. Наверное, не понимает по-русски. Никита повторил вопрос на английском. Она поняла, но ничего не ответила. Еще несколько секунд разглядывала его, а потом резко, как большая кошка, сорвалась с места и на четвереньках подползла к нему, развернула спиной к себе и принялась колдовать над стяжкой. Стало очень больно, Никита едва не вскрикнул, но сдержался. Только крепче сжал зубы, почти до хруста. Зато потом давление тонкого пластика ослабло.

— Раны, — с сильным акцентом по-английски пробормотала Шарисса. — Больно?

— Больно, — не стал отнекиваться Никита, у которого в глазах темнело от пульсирующей в запястьях боли.

— Ждать, — велела колдунья, поднялась на ноги и, шатаясь и держась за стену, побрела обратно к своей лежанке.