Кошмар за счет отеля

— Все «фитоликовцы» уедут через два дня. Думаю, и Марина с ними. А поселили ее в том же крыле, на втором этаже, в двести двенадцатом номере. Только для разговора с ней, думаю, вам придется подождать до вечера или даже до завтрашнего утра.

— Конечно, я понимаю.

Лана оказалась права. Марина проснулась только ближе к вечеру. Но женщина оказалась в столь подавленном состоянии, что Гуров решил отложить разговор с нею на следующее утро.

Марина осунулась за прошедшие сутки. Глаза припухли и потускнели, волосы были без укладки и торчали в разные стороны малиновым ежиком, придавая бледному лицу очень странный вид. Сейчас женщина походила на испуганного клоуна, который переборщил с белилами.

Преодолев вялое сопротивление, Гуров вытащил Марину на прогулку, уверяя, что морской воздух благотворно подействует на ее расшатавшиеся нервы, а утренний морской бриз выдует из головы мрачные мысли и воспоминания.

Они медленно брели вдоль берега моря. Марина ежилась и зябко куталась в спортивную кофту с капюшоном. Гуров бормотал какие-то утешительные слова. Марина молчала.

— Вы хотите расспросить меня, как все случилось? — наконец произнесла она.

— Да, — кивнул Лев. — К тому же и вам станет легче, когда вы спокойно обо всем расскажете.

— Даже не знаю, с чего начать…

— Просто начните, с чего придется, — посоветовал он.

— Мы работали в одной компании, там и подружились. Помогали друг другу в работе, хотя в нашем деле все друг другу немножко соперники и слегка конкуренты. У нас же было не так. Мы не рвались за доходами, и работа, наоборот, ладилась. А тут этот конкурс и победа, мы снова помогали друг другу, и обе выиграли, представляете? Только Света уехала раньше. У организаторов не получилось закупить билеты на такое большое количество людей одновременно. Но я считала, что это мелочи, раз мы здесь встретимся. Света даже договорилась, чтобы второе место в ее номере закрепили за мной. И все было хорошо, даже замечательно, если бы не одно «но»… — Марина неожиданно замолчала.

— Вы стали конкурировать из-за мужчины? — подсказал Гуров первое, что пришло в голову.

— Да. Как вы догадались?

— В нашу вторую встречу, во время морской прогулки, вы высказались довольно доходчиво.

— Сейчас мне очень стыдно, но мы действительно конкурировали, всячески соперничали, даже поругались. Понимаете, Лев Иванович, мы обе давно разведены. Правда, я воспитываю сына, а Света деток не успела завести. Целыми днями на работе, а порою и вечерами тоже. Тут уж не до свиданий и кавалеров. А здесь, на отдыхе, хотелось какого-то флирта, драйва. Понимаете?

— Комплиментов, ухаживания? — подсказал Гуров, кивком выказывая понимание.

— Да, всего этого. И, возможно, красивого романа, пусть и недолгого. А тут Волкан! Интересный, даже в чем-то загадочный и, без сомнения, романтичный! Просто находка, а не мужчина! Светка кричала, что она его первая заметила. Я возражала, что не должна страдать оттого, что приехала позже. И, наверное, завидовала, чуть ли не впервые в жизни. Так что мы соперничали в борьбе за его внимание. Но это совершенно не портило наш отдых, не нарушало дружбы. А в последний вечер мы сильно поругались. Я обвинила Свету, ну, в доступности. Она огрызнулась, что-то тоже обидное сказала, ну, и понеслось… — Марина снова замолчала, а потом тихо добавила: — И дался мне этот мужик? Тут такого добра, до наших девушек охочего, просто пруд пруди.

— И что еще произошло тем вечером?

— Да ничего особенного. Вернулись с морской прогулки и разошлись в разные стороны. Я чувствовала необходимость прогуляться и успокоиться. Где была Света, не знаю. Но я вернулась в номер поздно ночью.

— Дверь была открыта?

— Да, полагаю, Света моего возвращения ждала. Но мы и в другие дни запирать дверь на ночь, бывало, забывали, так что тут нет ничего удивительного. Света уже спала. Я тихонько, чтобы не разбудить ее, приняла душ и легла спать. Уснула практически мгновенно, день длинный вышел.

— А утром?

— Уже вечером мне стало стыдно за ссору, вспышку и обидные слова. И утром я планировала помириться, прощения попросить. Встала, умылась, немного побродила по номеру. Света не просыпалась, игнорируя и будильник, и мою возню. Я решила, что она все еще обижается, и проговорила целую речь, сидя на краешке ее постели. В ответ — ноль реакции. Ну, я и стала ее тормошить. Тело Светы было к стене повернуто и лежало на боку… — От нервного напряжения Марина перешла на такой тихий шепот, что Гуров едва разбирал слова. — А тут я потянула, тело на спину перевернулось, и я поняла, что она мертвая! Застывшая, совершенно закоченевшая! А на губах ее была страшная улыбка!!

— Какая улыбка? Вы уверены? То есть трупное окоченение уже наступило?

— Конечно, наступило, это и врачи потом подтвердили. Да и я это чувствовала, когда к ней прикасалась! И улыбка на лице Светы была! Страшная и застывшая, словно оскал! И глаза открытые, мертвые, стеклянные. Но главное — улыбка! Никогда не видела, чтобы мертвец улыбался! А мне ведь и бабушку с дедушкой, и отчима хоронить довелось, так что мертвецов навидалась. Уж поверьте, Лев Иванович!