Космический вертеп. Роман-откровение III тысячелетия. Том I

Официальным языком на Первом Международном конгрессе по космонавтике в 2005 году был принят английский – на нём составлялись отчёты, делались компьютерные программы, должны были общаться между собой и астронавты. Но внутри самих многонациональных коллективов постепенно выработался свой способ общения, состоящий из причудливой смеси языков, жестов и междометий. Так и в этой колонии переплелось несколько языковых систем, сленгов. Кроме того, в речь вплетались жаргонные словечки и так называемые слова-сорняки, прилипающие к любому языку как банный лист. Особенно тарабарская смесь получалась, когда её несли волны эмоций. Так было и теперь, когда на Игоря обрушилась лавина бессвязных и невнятных восклицаний, наиболее понятными из которых для него были нецензурные.

– Я Селена – российская лунная база, – на более понятном английском отозвалась Селена, и, с привычными московскими «поющими» гласными радостно добавила: «Мы уже неделю никого не слышали! Связь с Землей потеряли 13 апреля, Вы первые!».

– То есть как неделю? Я сам с вами вчера только связывался, – теперь уже эмоций не сдержал Суровцев. – Так, сверим часы: сейчас 23 часа 30 минут 21 мая по Москве!

– Вы что-то путаете. Московское время – 20 часов 15 минут 10 секунд 21 апреля, – ответил селенит, в голосе которого послышалось удивление.

– Бред какой-то! – пробурчал Суровцев.

– Одну минуту, передаю рацию начальнику базы, – поспешил добавить радист.

– Суровцев, ты? Это Иогансон.

Суровцев хорошо знал начальника небольшой колонии, возникшей на Луне пять лет назад и состоящей из двенадцати человек. Как это было принято, в её состав кроме «своих» входили ещё два француза и японка, которые тоже посещали межпланетную станцию. Суровцев не раз встречался с начальником «Селены» и на Земле и в космосе, и отношения между ними сложились достаточно доверительные. Но сейчас голос Иогансона звучал иначе – был более глухим, как будто принадлежал пожилому человеку.

А Иогансон, между тем, рассказывал:

– Видели Землю в огне. Там были страшные землетрясения – датчики зашкаливало. Повсеместно цунами, извержения. Приборы показали – движение Земли резко затормозилось, ось стала заметно смещаться.

– Да, туман какой-то необычный, – подтвердил Суровцев, и с сомнением добавил: – Сколько лет ты уже там?

Иогансон, удивившись неожиданному вопросу, неопределённо ответил: – Да полжизни, наверно… – и, будто отмахнувшись от несущественной темы, продолжил: – А теперь всё закрыло этим странным туманом. Главное, откуда ему взяться в безвоздушном пространстве?

– Может, это не просто туман, а эффект, возникающий при резком скачке во времени? – отозвался Суровцев.

После этих слов наступило молчание. На той стороне эфира тоже задумались.