Космолёт за горизонт

— Второе точно мимо, — краешком губ усмехнулся Влад. — Злая она и эгоистичная мерзавка. Смелая? Скорее, опытная и достаточно хорошо подготовленная для того, чтобы знать, что справится с нестандартными проблемами. Умная? Не знаю, ум бывает разный. А вот красивая — это да. Этого не отнимешь. Особенно, если понимаешь, что это не успешная пластика, а генетика и образ жизни. Мимо этого трудно пройти.

— Так ты поэтому с ней… на неё…Вы поэтому? — так и не сумела подобрать слова Кира.

— Изначально братец мне обещал тебя, — цинично и откровенно признался Влад. — Катька показывала ему твои фото. Он делился со мной. Мне понравилось. Ты показалась достаточно нежной и таинственной для Скеррихского романа.

Кира смотрела на него, не в силах что-то сказать, как-то прокомментировать этот бред поядовитей. Просто смотрела на безупречное лицо, по которому сейчас вольно бродили свет и тени от колыхавшихся под ветром крон.

— Живьём ты впечатляла куда меньше, — продолжал Корнилов-старший. — Вся зажатая, нескладная, сплошные углы и комплексы, а не женщина. И рядом ослепительная блондинка, раскрепощённая и явно во мне заинтересованная. Её даже манить не нужно было, сама на всё готова. Энергичная, остроумная, поёт, на гитаре играет. Идеальный вариант.

— И что же изменилось теперь? — проклиная дрогнувший голос, всё-таки спросила Кира.

Очень не хотелось думать, что благодарность была причиной того, что…

Додумать Кира не успела.

— Антон, — чуть глухо сказал Влад. — Это, во-первых. Таким, как он — не изменяют. С такими не соперничают и не уводят у них женщин. Это же музейный экспонат. Его надо поместить в сейф и доставать, когда мир готов рухнуть. Этот удержит.

Кира усмехнулась: о да, Тони и не то может.

— Женщина, которая связалась с подобным человеком, должна сразу понимать, куда лезет. Иначе она или дура, или дрянь. Я не буду озвучивать свои выводы, хорошо?

— Да кто же тебя заставит, — вздохнула Кира.

— Во-вторых, все качества, которые идеальны для кратковременного бурного амора, совершенно ничего не значат в жизни. В тот самый момент, когда мы перестали быть друг для друга временной компанией, изменилось всё. Катька хороша. Пока не копнёшь глубже. Пока не отделишь яркую обёртку от сути… Ну, скажи, о чём с ней разговаривать? О чём дружить? Да даже трахаться о чём? Кроме того, что она круче всех, в этой голове мыслей как будто и нет.

— Ты не прав.

Кире отчаянно хотелось защитить подругу. Но она не находила слов. Может быть, по тому, что с ней самой не о чем было и говорить и трахаться? Может, потому Дэн когда-то и ушёл? У Катьки хоть обёртка, угу. А сама Кира всегда была просто хорошей девочкой. Таких пруд пруди. Всеми её достоинствами обладали многие, моложе, красивее, успешнее, только они ещё и не были зажатыми, угловатыми и умели на гитаре.

— Ну, докажи мне, — спокойно сказал Влад.

— Не буду, — покачала головой Кира. — Возможно, у нас с тобой просто разные критерии оценки.

— Может и так. Подкати меня ближе к этому своему фонтану. Да, вот так. И встань рядом, а не за спиной.

Кира послушно выполнила — это уже вошло в привычку. Теперь они стояли в облаке искристых брызг, щекотно оседавших на одежде, лицах, волосах.

— Ну? — шепотом сказал Влад. — Сделай это. Ты же хочешь.

«Зараза», — подумала Кира. — «Самоуверенная, самовлюблённая зараза. Но, если разобраться, это-то тебя и спасает».

Она не стала с ним спорить, а просто провела рукой по каплям на светлых прядях волос, запустила пальцы в их путаницу, круговыми движениями лаская затылок.

Влад откинул голову, чуть улыбаясь, подставляя бледное лицо солнечным лучам.

* * *

Осенний Скеррих был трогательно красив.

Зимний — изысканно.

Эти замёрзшие пруды, снежные ветви деревьев, хрупкие очертания зданий в серебристой дымке.

Всякий свободный час Кира бродила по этому сну, кутаясь в приведённую Димкой ультрамодную где-то там в цивилизованном мире мантию из светоотражающего материала. Иногда рыжий увязывался с ней.

— Можно я на тебе женюсь? — спрашивал он, подхватывая Киру, когда она поскользнулась на идущей под наклоном дорожке.

И это больше совершенно ничего не обозначало.

Он рассказывал о своих делах, казавшихся такими ненастоящими, такими далёкими.

— Знаешь, — говорил он, запрокидывая к пасмурному небу резко повзрослевшее лицо. — Я раньше этого не понимал. Влад — гений. Ты не смейся, но это так. Он даже теперь с одной, блин, рукой и без зрения умудряется понимать и делать больше чем весь такой целый и подвижный я. В сущности, я сейчас выступаю чем-то вроде его аватара. Умный брат пишет мне аудио-инструкцию с вариантами на все случаи жизни. Прикинь, он ещё ни разу не ошибся!

Кира слушала, кивала. Она верила. Это — не ошибётся. Просто потому, что для него осознание собственной беспомощности страшнее любой пытки и даже смерти. Он выжмет из себя всё, будет сознание терять от перенапряжения, но не отступит.

Сейчас ещё ничего. Сейчас стало полегче. Он поверил в себя, да и сил стало побольше.

Они с Димкой кружили улицами, переходами, мостами и лесенками. Ловили снег на ладони, смотрели на ставшие такими привычными чужие звёзды.