Космолёт за горизонт

— Ты смогла бы здесь жить? — спросил Димка.

Кира стояла на смотровой площадке, откуда был виден весь город и обвивавшая подножие горы река, казавшая чёрно-ржавой.

— Насовсем? — задумчиво переспросила она.

— Ну да, — сказал рыжий. — Ну, вот представь, что мы те самые горе-путешественники, которые тут застряли и не можем улететь. корабль — всмятку, связи никакой. Вот эти звёзды и эта земля — типа наш дом.

Кира задумалась.

— Не знаю, — сказала она наконец. — До нашего путешествия я бы сказала, что никогда. Но я вообще не собиралась здесь задерживаться дольше оговорённого. У меня там оставалась какая-то своя, важная жизнь. Неотложные дела. Привычные вещи. Дочь, в конце концов.

Димка покосился на неё как-то дико.

— Не понимаю, — фыркнул он. — Вот вот этого не понимаю. Ну как у тебя может быть дочь? Ты же не старше меня. Ты такая вся хрупко-мечтательная, как будто девочка из мультфильма. Ну какие дети?

— Как у всех, — ответила Кира. — Я как бы всё-таки женщина, мы умеем делать внутри себя детей. Рассказать, как?

— Я примерно представляю, — хмыкнул Корнилов-младший. — Но как тебя могло угораздить? Как ты на такое могла решиться? Ты же совершенно не похожа на этих… ну этих, которые без ума от материнства и вития гнёзд?

Не похожа. Кира и сама это знала. Мать из неё получилась так себе. Но постепенно она всему научилась.

— Сейчас ты доболтаешься, — сообщила она рыжему. — Я брошу тебя и твоего увечного братца и рвану выполнять родительский долг, влекомая материнским инстинктом.

— Даже не вздумай, — рыжий подцепил её двумя пальцами за подбородок. — Может, ты и влезла в это по дурости, но теперь не смей уходить. Я сделаю всё, что нужно, всё, что потребуется тебе, твоей дочери, тем, кто сейчас её опекает. Деньги, связи, волшебство и покровительство Великого Рандома. Только оставайся. Хотя бы до перелёта и операции.

Следующую снежинку Кира поймала языком. Когда корчила дурацкую рожу.

— Куда ж я от вас денусь, — вздохнула она. — Говорят, что весенний Скеррих лучше осеннего и зимнего во много раз.

Весеннего они не застали. Им разрешили вылет.

* * *

Не то, чтобы это оказалось легко. Кира безумно боялась за Влада. Обошлось. Он выдержал перелёт на Айфер. Операцию по восстановлению зрения провели там. Все остальные ждали на Земле.

— Ты ведь меня не бросишь? — полуутвердительно спросил он Киру. — Ты ведь мне теперь этот сакральный? астральный? близнец!

Это было уже после того, как он заставил её предъявить уродливый шрам, оставшийся на её животе от Скеррихской медицины.

Кира предъявила. Чего уж тут действительно было стесняться? Ему — или ей.

На Айфер Катька с Тони Кирино семейство привезли раза три. С Мартой у Влада установилось даже что-то вроде заговорщицкой дружбы. Эдакие тайные сообщники по нарушению всех мыслимых предписаний.

Кира ужасно трусила, когда пыталась объяснить дочери всё, что происходит. Всё же она была ещё слишком мала.

Но Влад повел себя с девочкой так, будто всегда был знаком. Даже не так — будто старый приятель. К тому же он разбирался в каких-то модных наворотах, о которых Кира и не слышала, и вёл себя с подкупающей честностью и прямотой. Так что Марта очень быстро перестала обращать внимание и на его увечья и на то, что он вообще взрослый и чужой человек.

— Не думала, что тебе нравятся дети, — сказала Кира.

— А они мне не нравятся, — усмехнулся Корнилов. — Равно как птички, собачки и поющие хамелеоны с Маргариты. Я не готов возлюблять кого-то кучей. А вот познакомиться и сделать выводы касательно отдельного существа — это другое дело, это по мне.

Они сцепились в сложный клубок памяти, эмоций, радости, боли, чёрте знает чего. Кира с трудом представляла себе время, когда нужно будет провести разделение. Она не хотела его себе представлять. Она… ну право слово, секрет Полишинеля! втрескалась в этого человека по уши.

Да, именно сейчас.

Да, не когда он бросал понты и надменные взгляды.

Сейчас — в изломанное тело и поистине несгибаемый характер.

Он снова шутил, когда бывал в настроении. Верил в будущее. Становился прекрасным, великолепным, надменным Корниловым изо льда и стали.

Иногда.

А иногда — сдавался, опускал руки, делался невыносимо раздражительным и скандальным. Никого не желал видеть, и Киру бы отослал, но она не уходила. Не собиралась и теперь, хотя ужасно соскучилась по дому.

— Не брошу, — ответила она.

По крайней мере, не теперь.

Потому что кроме полузабытья на Скеррихе, где никого кроме неё просто не оказывалось рядом, был ещё звонок на её видеофон — в первое же мгновение, когда Владу разрешили открыть глаза. Не Димке, не загадочной Мэй. Он хотел видеть её, Киру. Хотел. И прикрывал экран ладонью.

— Ты чего? — удивилась она. — Всё хорошо?

— Первый раз я посмотрю на тебя живьём, — отозвался Влад. — Глаза в глаза. Почему ты ещё не здесь?

Кира заметалась. Посмотрела в зеркало. Взвыла в ужасе. Усталая, исхудавшая женщина в сером комбезе, с кое-как приглаженными волосами, скрученными в узел на затылке… Как-то не хотелось, чтобы он увидел её сейчас и всё про неё понял.