Космонавт Сергеев

Обиженный и оскорбленный, он, вероятно, никогда бы уже не появился, если бы сам Саня не вызвал его к жизни. Саня умолял, просил, требовал. Саня запутался в противоречиях и сомнениях, и первому Сергееву, с которым курсант остался, решить эти сомнения оказалось не под силу — тут требовалась умная, властная рука. Началось с того, что после госпиталя в Саньке стала происходить переоценка ценностей. Прежде авиация была для него только удовольствием, только средством познания мира. Он любил перегрузки, зверскую усталость после полета, ибо, преодолевая перегрузки и усталость, чувствовал себя сильным. И казался самому себе самым мужественным человеком на свете. Он любил смотреть на землю с высоты птичьего полета, любил острый вкус опасности, риска, любил истинное братство, связывающее авиаторов, любил настоящую мужскую дружбу — все это давала авиация. Но вот однажды техник подкатил к его самолету две тележки с бомбами — предстоял полет на боевое применение.

— Настоящие? — Саня потрогал холодный металл.

— Да, — почему-то строго, без обычной отеческой улыбки, ответил пожилой старшина, обслуживающий Санькин самолет. — Самые настоящие, товарищ Сергеев. — И осторожно освободил вертушки взрывателей от предохранителя.

И Санька вдруг каждой клеточкой, каждым нервом почувствовал, что его самолет взлетает с настоящими бомбами, и пушки заряжены настоящими снарядами. И как только Саня это осознал, он весь находился точно под высоким напряжением. Стоит после бомбового удара ошибиться, неверно вывести машину, думал летчик, и попадешь под свои осколки. Зазевайся на полигоне, потеряй лишь на секунду осмотрительность — и столкновение с другими самолетами неизбежно. Огромная ответственность легла на плечи юного летчика. Он словно повзрослел сразу на несколько лет — небо быстро превращает мальчишек в мужчин.

— Выхожу на цель! — чужим, охрипшим голосом сказал Сергеев, пройдя контрольный ориентир.

— Начинайте работу, пятьсот пятидесятый! — жестко, коротко приказал Руководитель полетов.

Все бомбы и снаряды легли тогда точно в цель. И потом они ложились точно в цель: не мог себе позволить Александр Сергеев роскоши промазать, не поразить, не уничтожить. Осознание того, что этими учебно-боевыми полетами, этими бомбами и снарядами страна еще вынуждена оплачивать на нашей неспокойной планете мир, подняло его сразу как профессионала на качественно новую человеческую ступень. Авиация с ее грохотом реактивных двигателей, стремительностью скоростей, опасностью, риском, авиация, которую он любил, которая доставляла ему удовольствие и служила средством познания, — эта авиация вдруг стала для него другой.

Понять эту, другую авиацию Сергеев-первый, отличный мальчишка, но все-таки мальчишка, не мог.

И тогда в муках, в поисках истины, Саня потребовал возвращения к жизни Сергеева-второго.

Этот второй пришел: серьезный и строгий. Он сказал: «То, чем ты сейчас занимаешься и будешь заниматься потом — это работа. Тяжелая, адская, напряженная работа. Работа для настоящих мужчин. Своими могучими крыльями ты закрываешь Россию. Ее поля, сады, заводы, улицы и проспекты. Ошибки в твоей работе, как показывает весь опыт авиации, оплачиваются ценой жизни — и собственной, и тех, кого ты призван защитить

от любого противника. У тебя такая работа — защита Родины». «А как же удовольствие, ошалелость, счастье от соприкосновения с небом?» — спросил Санька. «Не нужно расставаться со счастьем. Но пусть этим занимается мой двойник. Он, в сущности, хороший малый, только твоя работа ему не по плечу — слишком много эмоций. Вспомни, как он потерял самообладание в том полете, когда по вине техника заглох двигатель! Вспомни, как, лишившись расчета и разума, хотел у самой земли вогнать машину, потерявшую скорость, в штопор! Он хороший малый, но не для работы. Твоя работа — это высшая ответственность, долг, холодный ум, холодный расчет, холодное самообладание». — «Значит, я больше не смогу быть тем Сергеевым, каким был всегда?» — «Не сможешь. Ответственность и долг — твое право, твоя обязанность, часть твоей работы. Они потеснят в тебе мальчишку. С этого дня во всем, что касается работы, ты станешь мужчиной. Из тебя может получиться настоящий мужчина».

Острота первых впечатлений, романтические порывы, мечты о дальних странствиях — все это осталось в Саньке после разговора со вторым Сергеевым. Но еще к этому прибавилось тернистые пути-дороги совершенствования мастерства, характер, преодоление естественного сопротивления своей трудной работы. Второй Сергеев навсегда поселился в нем. И Саня с годами стал мастером. Научился делать все, что обязаны делать настоящие мастера, воздушные асы. В двадцать три года он стал военным летчиком второго класса, в двадцать пять — получил первый. Самый высокий.