Софья Волошина

Космос обетованный

Глава 1

Сегодня первый день экспедиции. Форма отглажена, шлюзы задраены, хрупкая по меркам космоса посудина из композитных материалов движется навстречу звёздам. Йаху! Повезло же мне с работой!

Это невероятно – оказаться в одной команде с самим Рейном Стиллом. Он – звезда ксенобиологии, планетолог и космический разведчик, его труды переведены на большинство гуманоидных языков. Для меня этот человек равен божеству! Я везунчик! Однако наше с ним первое знакомство сразу испортило его впечатление обо мне. А случилось вот что…

Для любых длительных экспедиций предусмотрено особенное, предполётное обучение: три месяца мы живём в учебном центре, отрабатываем внештатные ситуации на тренажёрах, восполняем пробелы в знаниях не по профилю. Вот я, например, космобиолог. От меня так просто не отстанут, не скажут: «Собирай, Мартин, образцы!» Куда там. В космосе я должен быть универсальным специалистом. В учебном центре в нас впихивают кучу информации: и про техническое устройство корабля расскажут, и основам обращения с медицинским роботом научат. Строгий распорядок, по семь-восемь часов занятий каждый день, о выходных приходится только мечтать. Среди инструкторов центра не только люди, но и представители иных космических рас, но все специалисты – лучшие в своём деле.

С инструкторов-то всё и началось. Вернее, с инструктора. Занятия по корабельным установкам для химического синтеза проводил эйруанец Мшшро. Издали эйруанец сойдёт за высокого длиннорукого и длинноного человека, но формой тела схожесть заканчивается. На лице шесть мелких глаз, рот с сотней острых зубов, кожа очень плотная и невероятно гладкая, рыжевато-коричневого цвета. Поначалу пугает, но в их необычном виде своя прелесть. Эйруанцы – гермафродиты, поэтому типичные земные представления о полах им были чужды…

Мы с ним были друг другу симпатичны. Два взрослых совершеннолетних существа могут делать всё, что хотят, пока это не нарушает законы той планеты, на которой они находятся. Однако мой руководитель был другого мнения.

Однажды, когда мы невинно флиртовали в коридоре, мимо прошёл Рейн Стилл. О, сколько презрения было во взгляде, которым он нас окинул! Мшшро тут же отстранился и скрылся в кабинете.

– Мартин Ри, если я не ошибаюсь? – спросил он.

– Да, мистер Стилл! – ответил я. Это был наш первый разговор один на один. Я думал подойти к нему, автограф попросить. Теперь уж точно не стоит…

– Так вот, мистер Ри, я хочу вам напомнить, что экспедиция задумана не для удовлетворения вашего любопытства. Мы собрались здесь не развлекаться, а работать. И ваши романтические изыскания не делают вам чести. Это не серьёзно.

Взгляд его льдисто-серых глаз прожигал насквозь. Вот и познакомился с кумиром!

Но, несмотря на ханжество, руководитель моей мечты оказался даже лучше, чем я себе представлял: собранный, серьёзный, такой же прямой и металлически-холодный, как в репортажах. С вами когда-нибудь бывало, что вы встретили кого-то «из СМИ», а он выглядел совершенно иначе – обрюзгшим, помятым, ничем не примечательным? Но это точно не о Рейне Стилле: вживую он был ещё более уверенным и собранным, будто под кожей не плоть, а стальной каркас. Он не выглядел на свои пятьдесят, скорее на сорок, и, несмотря на худощавость, не производил впечатление «кабинетного» учёного, проводящего всю жизнь в кресле. Наверное, встреть я его впервые, то решил бы, что он военный или пилот – прямая спина, чёткий уверенный шаг, хорошая физическая форма. Я не отказался бы быть в его возрасте таким же красивым.

Да, мой шеф был красив. Ну люблю я красоту в живых существах! Так же сильно, как межвидовое разнообразие. Поэтому и занялся биологией: нигде больше нет настолько разнообразной, но при этом математически выверенной красоты. Начал с изучения видов, населяющих родную планету, а вскоре перешёл к космобиологии.

Разнообразие вдохновляло меня и в личной жизни, что не могло не привести к проблемам. После обвинений в ксенофилии, которые, к счастью для меня, не удалось доказать, я был исключён из престижного колледжа под благовидным предлогом. Отношения с родителями тоже разладились, и на дальнейшую учебу пришлось копить самому. О, отец простил бы мне хоть восьминогую невесту, будь я чуть более заинтересован в обучении на космопилота… Или, на худой конец, финансиста. Но я оказался упрям и пошёл учиться «по любви». Папуля почему-то решил, что специальность «ксенобиология» – это плевок в лицо семье. Да и я был довольно несдержан, высказав всё, что думаю, после предложения отца пройти психиатрическое лечение от «сексуального расстройства» – так они с матерью окрестили мою любовь, притом чаще вполне себе платоническую, к представителям других космических рас…

Воспоминаниям о прошлом я предавался в лаборатории корабля, сидя на широком подлокотнике противоперегрузочного кресла.