Но вот третья женщина прямо перед моим лицом раскрыла ладонь… Я чуть было не упала в обморок… И закричала, что ничего не понимаю в хиромантии, что говорю наобум, что всякое гадание по руке чепуха собачья. И так далее и тому подобное. Но женщины, обступившие меня, не хотели ничего слушать: они просили, умоляли, чтобы я им погадала… С гигантским трудом я вырвалась и убежала от них. Вечером повторилось то же самое. На следующий день, уже перед самым моим отъездом, они подстерегли меня и стали предлагать деньги — большие деньги.
Естественно, я уперлась. Более того, публично поклялась, что никогда в жизни не буду искушать судьбу, пытаясь по линиям руки узнать прошедшее и будущее человека.
Сказать по правде, мне было страшно. И клятву я свою сдержала. Держу ее до сих пор.
Потом я долго думала о своем гадании: кое-что все же поняла… С детства я была очень близорука. И, как у всех близоруких, у меня были чрезвычайно обострены слух, обоняние, осязание… По неясным очертаниям я узнавала людей, различала знакомые и незнакомые шаги, жесты. И была сверхвосприимчива к чужим настроениям. Особенно если старалась сосредоточиться. Людей неуравновешенных, истеричных с трудом переносила. Они меня как бы «заражали»…
Это все касалось меня. А что было с теми женщинами? Я понятия не имела. И, честно говоря, в те дни знать не желала. Даже думать об этом запрещала себе.
…Прошло несколько лет, и я случайно узнала, что их привезли в санаторий после ашхабадского землетрясения. У одной засыпало мужа и ребенка. А она в то время была в детском саду, спасала чужих детишек. А у ее сестры погибли двое ребят. Муж был в те дни в командировке в Москве…
Так я впервые услышала о страшном ашхабадском землетрясении 1948 года. Разумеется, ни намека о нем в газетах не было. Землетрясение сразу стало государственной тайной. Женщин предупредили — ни слова о вашей беде. Никакой утечки информации. И, даже умоляя меня погадать, они все-таки побоялись рассказать о стихийном бедствии, которое обрушилось на их родной город. Всего лишь о стихийном бедствии!
…Я писала эту главу в марте 2011 года, когда героическая Япония противостояла неслыханным природным катаклизмам.
Землетрясение. Цунами. Поврежденная АЭС…
Земля, вода, атом, вырвавшийся из-под власти человека.
И все это мы видели онлайн на картинках по телевидению.
Надо надеяться, что японцы чувствовали, — весь мир им сострадает. Весь мир молится за них…
11. Страсти по документам
Один из самых больших страхов, терзавших советского человека всю жизнь, был страх потерять документ.
Какой?
Любой. Паспорт, пропуск, а пропуска полагались всюду в каждом безобидном, казалось бы, учреждении: в ведомственной столовой и в закрытой пошивочной мастерской, в Доме литераторов и в больнице Академии наук. Это я перечисляю только те «объекты», которые знала…
Однако самым большим преступлением считалась потеря партийного билета, немного меньшим была потеря комсомольского билета. Впрочем, и эта потеря могла привести к катастрофе.
О партбилете и о комсомольском билете расскажу две истории.
В 70-х годах у гнуснейшего сталинского литературного критика, старого Кирпотина, умерла жена. Говорили, что, в отличие от мужа, она была вполне порядочная особа. Жене предстояла операция, она слегла в больницу и уже не вернулась. По специальности врач, она, видимо, понимала, что операцию ей не перенести.
Критик, как водится, жил в писательском доме в Астраханском переулке, и его супругу многие знали. Во всяком случае, о смерти кирпотинской жены мне рассказали несколько человек. И в конце добавляли слово в слово:
— Поразительно, но она чувствовала, что умрет. Перед тем как пойти в больницу, отнесла партбилет в райком.
Свою подругу Маэль Фейнберг, которая была соседкой жены Кирпотина и сообщила мне эту печальную новость по телефону, я вдруг спросила:
— А почему, собственно, эта умирающая старуха побежала сдавать в райком свой билет? Что, у нее других забот не было?
Помолчав немного, подруга сказала:
— Вы правы. Довольно странно…
На самом деле ничего странного в поведении кирпотинской жены не было. Нам со школьной скамьи внушали, что СССР находится во вражеском окружении. Страшные чудовища жаждут уничтожить нашу процветающую счастливую Родину. В Советском Союзе по городам и весям бродят «заброшенные» агенты ЦРУ. Они день и ночь заняты тем, что стараются найти (украсть) чужой партбилет, чтобы проникнуть…
Куда? Да куда угодно: в секретную лабораторию, на Лубянку, в Кремль, в Курчатовский институт, на дачу Сталина… А для этого сгодится даже партбилет старухи Кирпотиной. Странная логика.
А вот и вторая история.
У Д.Е. был друг еще по МГУ Лева Гольман, инвалид войны. Без ноги. С ним и с его женой Лелей Подвигиной (оба они успешно работали в ИМЭЛе) мы хоть и не часто встречались, но всегда находили общий язык. Лева и его жена были на редкость порядочные и приятные люди. И вот однажды, когда они сидели у нас в гостях, речь зашла об их с мужем общей знакомой, и Леля сказала: