Кости и цветы (том 4)

Лайла вздохнула. Усилием воли заставила себя кивнуть. Кинжал от горла метнулся к голове, ловко рассёк кожу — на лбу вскрикнувшей девушки заалел похожий на ножницы символ. С отяжелевшим плечом и не менее тяжёлым сердцем, вампирша зашагала к подласой кобыле. Дроу же поднял пленницу и повёл её к своей.

— Что-то я расслабился, — Джон убрал оружие в ножны и посмотрел на Рэксволда. — Если б не Шойсу, получил бы мечом по балде. А без тебя всадили бы нож в спину.

— Обращайся, — ухмыльнулся тот.

— Распрячь помочь?

— Ты о чём?

— Лошадь-то возьми, — кивнул на телегу следопыт. — Всё равно уже ничейная.

— Да на кой мне эта кляча. Мне и с Эрми хорошо.

— Рэкс, посмотри на ком ты едешь. Кобылка, пусть и крепко сбитая, ни разу не Бамбук. Еле тянет вас двоих. А впереди перевал. Угробите её, и всё, дальше пешком пойдёте. Бери, говорю.

— Ох ты ж мать твою… — пробормотал Рэксволд, глядя на гриву с репьями и застарелые пятна мочи на кауром боку. — Эх, на что только не пойдёшь, дабы обузой не стать. Может, хоть вернёмся, сбрую с моего коня заберём?

— Конечно. Почему бы и нет? — воодушевился Джон. — Сам распряжёшь, — буркнул он и побрёл к Бамбуку.

— Нет так нет, — уголком рта усмехнулся ассасин. — Ну как, ссаный меринок, горы покорять готов?..

* * *

Странники ехали по дороге между опушкой леса и лугом, пестрящим колоколами абутилона. Лайла слушала разговоры воинов и удивлялась, с какой лёгкостью Рэксволд шутит о только что убитых. Нет, разбойников ей было не жалко, но чужая смерть вызывала в душе тоскливый штиль, где изредка порывами ветра проносились безответные вопросы. В первый раз Лайла столкнулась с ними в пятнадцать лет, на главной площади, когда топор палача отправил голову преступника в корзину. Почему он убил свою сестру? Могла ли его жизнь сложиться иначе? Каково рыдающей в первых рядах матери? Потом были и другие казни. Хоть Лайла и не ходила на них, о свершении правосудия безошибочно доносили ликующие возгласы толпы, а тихие разговоры в коридорах замка прибивали к берегам памяти ненужные подробности. Судьбы простолюдинов обрывала сталь, знатных — магия. Так Лайла узнала, что Дельвинус не только Боевой маг и личный страж короля, но и палач, уносивший жизни высокопоставленных лиц за предательство Короны. Хотя об этом с ним никогда не говорила: делала вид, что не знает.

После пробуждения в усыпальнице погибших прямо на глазах стало заметно больше. Разбойники. Каннибалы. Варвары. Вопросы уже не тревожили. Каждый сам выбирает свой путь. Как она выбрала союз с некромантом во имя возмездия. И всё равно сейчас вампирша была рада, что божественный посланник пал не от её руки — груз вины остался на зубах Аенги.

Про собственноручно убитого крестьянина Лайла, как и Джон, ничего не ведала. Друзья надёжно хранили мрачную тайну.

А позади всех дум и разговоров молча ехал Шойсу. Перед ним с тугими путами на запястьях сидела разбойница. Она периодически косилась на притороченное к седлу копьё: древко хоть и было вытерто, всё ещё носило на себе тусклые следы крови — повезло отделаться изрезанным лбом. Пусть он болел и марал лицо ручейками крови, лучше так, чем валяться на обочине. Ведь шрам легко скрыть за чёлкой… если выторговать свободу и не сдохнуть по глупости.

— Меня Реета зовут, — бандитка решила развязать беловолосому язык. — А тебя?

Сидевший за спиной слушатель не спешил становиться собеседником.

— Ты не из разговорчивых, да? Наверно, так принято в твоих краях… Молодавый. Волосы под седину. Тёмная кожа. Острые уши. Ты явно издалека, притом весьма своеобразного. Дай угадаю. С Пеплятного Острова под Эльтароном, где ещё огромный вулкан небо коптит? Слышала о нём: гиблёхое местечко. Поговаривают, там обычному человеку не выжить. Едкие реки. Мёртвые деревья. И земля сплошь чернющая. Оттуда же ты? Потому такой странный?

Позади царило молчание. Лишь обрамлявшие талию руки, что держали над холкой повод, едва различимо управляли кобылой.

— Вот прям не понимаешь меня. Брось. Не верю. Даже я могу на двух языках болтатствовать. Салтарк — тоже… мог, — тихий смешок потянул за собой грустный вздох. — Нас ведь предупредили, что вы эльтаронские… Мы такое представление придумали — земляк мимо не прошёл. Клюнул. Всё шло ножом по маслу. А потом ты метнул копьё… Как понял-то?

По-прежнему непрошибаемое безмолвие. Стена — и та более словоохотлива.

— Знаешь, я не в обиде за лоб. Заживёт. Вон те впереди меня вообще прирезать хотели. Заслужила, не спорю. Но помирать не хочу. Слыхал же: они удумали сбыть меня страже. А эти таких как я завсегда рады вздёрнуть. Может, договоримся, м? Потрахаешь меня недельку-другую, да разбежимся. Попутно буду похлёбки варганить, вещи стирать, сапоги чистить. Как тебе предложеньеце?

Тёплое дыхание щекотало шею, но ответа не последовало.

— Не можешь определиться? А если так?.. — Реета придвинулась и нарочно поёрзала, обтираясь о место, которым мужчины часто принимают решение.

Щелчок. Взмывшая рука. Холод клинка у нежной шеи. Разбойница замерла и, медленно обернувшись, скосила взор на мрачное лицо, где бирюзовые глаза обесцвечивала шалевая повязка: