Костяной Дом (ЛП)

— Если я не ошибаюсь, наша общая знакомая предоставила неопровержимые доказательства того, что какими бы невероятными не были ее утверждения, они являются правдой. — Он взял листы и протянул их Киту. — Вас не затруднит прочитать это мне?

Приняв бумаги, Кит быстро осмотрел их с обеих сторон. У него в руках оказался титульный лист, вырванный явно наспех, с названием книги.

— Вы хотите, чтобы я это прочитал? — решил уточнить Кит.

— Пожалуйста, — ответил Томас Юнг, снимая очки и закрывая глаза.

Кит откашлялся и начал читать: «Курс лекций по естественной философии и механическим искусствам Томаса Юнга, доктора медицины. Новое издание со ссылками и примечаниями преподобного П. Келланда, Массачусетс, FRS. Лондон и Эдинбург. Отпечатано для Тейлора и Уолтона, Аппер-Гауэр-стрит. 1845 г.».

Кит встревоженно поглядел на доктора. Тот сидел неподвижно, по-прежнему закрыв глаза. Кит перевернул страницу и продолжил чтение: «Занявшись подготовкой курса лекций по натурфилософии для чтения в театре Королевского института, я подумал, что план книги требует чего-то большего, чем просто компиляция известных к настоящему времени работ, и что я должен собрать в систему все, что касается принципов механических наук, способствующих улучшению искусств и служащих всемерному улучшению жизни».

Он остановился перевести дух и подождал. Доктор Юнг кивнул, и Кит продолжил: «Я также подумал, что при чтении лекций лучше всего записывать, насколько это возможно, все, что требовалось сказать по каждому предмету, и что даже когда нужно провести эксперимент, лучше всего тщательно описать его и повторить описание во время демонстрации. Запись лекций должна быть ясно изложена на языке, максимально приспособленном для пониманию самой широкой аудитории».

Доктор издал странное мычание, и Кит замолчал. Томас Юнг сидел неподвижно, как сфинкс, и внешне был совершенно спокоен. Единственным признаком внутреннего напряжения оставались крепко стиснутые руки с побелевшими костяшками пальцев.

— Мне продолжать? — спросил Кит, и его голос перебил напряженную задумчивость человека за столом. — С вами все нормально?

— Нет, — выдохнул доктор. — Все, наоборот, ненормально. — Он открыл глаза и посмотрел на Кита с каким-то отчаянием. — Вы сейчас читали из моей книги. Это прислала ваша Вильгельмина в доказательство своих слов.

— Ну да, я так понимаю, что она хотела…

— Беда в том, — не обращая внимания на слова Кита, продолжил доктор, — что эта книга еще не издана. На самом деле, она даже не написана.

Вот теперь Кит понял состояние собеседника.

— О, — сказал он, пытаясь голосом выразить сочувствие. — Я понимаю…

Глаза доктора Юнга блеснули.

— Вы? Понимаете? — спросил он. — Да вы и половины не видите, сэр! Это… — Он выхватил страницу из рук Кита. — Этот клочок бумаги приходит ко мне из другого мира, из будущего, причем, будущего даже не моего мира, а того, где все, о чем я думал, уже произошло, где я умер и похоронен, и всё, что я вижу вокруг, всё это уже было где-то и когда-то. — Доктор помотал головой. — Вы еще не поняли? Время вышло из строя, а реальность всего лишь иллюзия. Все, во что я верил в мире, — мираж, химера, фантазия. Моя работа, моя наука… все бесполезно. И как мне теперь жить после всего этого?

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. Дневные заботы

ГЛАВА 15. Начало ученичества

Сяньли опустила руку в торбу на поясе, набрала полную горсть сухих, треснувших кукурузных зерен, и широким жестом разбросала зерно. Куры бросились к ней со всех ног, громко кудахча, и принялись клевать угощение. Она смотрела, как их головы ходят вниз-вверх. От этой простой работы она получала истинное удовольствие, вспоминая, что и ее мать, и ее бабушка всю жизнь занимались этим делом. Простая работа связывала ее с прошлыми, настоящими и грядущими поколениями, именно это ей нравилось.

— Я так и подумал, что найду тебя здесь, — сказал Артур с легким упреком в голосе.

Она улыбнулась, когда он встал рядом с ней.

— Есть же слуги, чтобы кур кормить. А ты — хозяйка дома, тебе это занятие не подобает.

— Но мне нравится. — Она бросила еще одну горсть курам. — И им тоже нравится.

Он поймал ее запястье, когда она опять полезла в торбу.

— Твои руки, любовь моя, — сказал он, поднимая к глазам ее ладонь. — Они огрубели. Ты слишком много работаешь.

— Я делаю то, что мне нравится, муж, — возразила она. — Ты хочешь лишить меня этого?

Он поцеловал ее ладонь и отпустил.

— Ладно. Завтра начнем, — сказал он через мгновение. Сяньли вздрогнула. — Я больше не могу откладывать.

— Но ему всего шесть лет, — просительно сказала Сяньли. Ее лицо омрачилось, а губы сложились в скорбном выражении.

— Он достаточно взрослый. — Артур ждал, наблюдая, как куры ищут закатившиеся зерна. — Мы всегда знали, что этот день наступит. Ему пора начинать учиться.

— Но он же ребенок, — уже соглашаясь, сказала она.

— Мальчик должен учиться. — Артур говорил непреклонным тоном. — Его надо учить.

Сяньли повернулась и бросила курам последнюю горсть зерна.