Костры Фламандии

Гяур с тревогой взглянул на полковника, но внимание Сирко вновь было приковано к только ему одному открывавшейся степной ниве. В глубине его сознания вдруг ожил тот самый «земной корень», который навеки должен был прикрепить его к клочку земли где-нибудь на Полтавщине, Киевщине или в Южной Подолии, и который сам он, человек военный, считал давно и навечно увядшим.

– Потерпев поражение у форта, мы погубим победу, добытую в море, – согласился Гяур. – Тут стоит подумать. И все же то, что в руках у нас оказался комендант форта, – какой-никакой перст судьбы.

– Перст судьбы… – задумчиво повторил Сирко. – Это уж точно.

Несколько секунд Гяур ожидал, что он добавит еще что-либо, однако полковник упорно, сосредоточенно молчал. Эта способность Сирко умолкать в самые неподходящие минуты, прерывая мысль буквально на полуслове или же высказывая ее как бы про себя, уже была знакома Гяуру. Тем не менее привыкнуть к ней до сих пор не сумел.

Сирко прошел мимо Гяура в кают-компанию, где уже собрались капитаны всех французских кораблей и несколько казачьих старшин.

Чуть в сторонке от командора, между Гураном и д’Артаньяном, сидел, молчаливо уставившись на лежащую перед ним навигационную карту, майор дон Эстелло. Все, что происходило в кают-компании, казалось, уже не интересовало его. Он словно бы пребывал в ином мире.

– Господин командор, господа офицеры, панове казаки, – решительно начал Сирко. – Первый бой во славу казачью и честь короля Франции мы выиграли. – Полковник дал возможность Гяуру перевести свои слова и сразу же продолжил: – Испанские сторожевики с частью команд нами захвачены.

– Причем захвачены почти без потерь, – уточнил командор. – Что случается в таких схватках крайне редко.

– За этим столом, – сказал Сирко, – вы видите дона Эстелло, коменданта форта «Мардик», прикрывающего вход в канал, ведущий к Дюнкерку. По соглашению с правительством Франции, мы должны были высадиться в порту Кале и, сутки отдохнув, двинуться прибрежными полями к стенам дюнкеркской крепости, уже давно осажденной французскими войсками. Но, следует заметить, осажденной только с суши. Так вот, я принял решение: мы пересаживаем часть казаков на испанские сторожевики и ночью, всей армадой, направляемся к стенам крепости.

– Простите, – пророкотал своим сиплым баском командор, как только Гяур перевел последние слова Сирко. – Возможно, я не так понял. Вы достаточно точно перевели смысл сказанного полковником?

– Дословно.

– Часть казаков будет посажена на испанские сторожевики, после чего вся армада двинется к крепости? Полковник Сирко имел в виду именно это?

– Можете не сомневаться: я перевел только то, что он сказал.

Капитан-командор удивленно взглянул на Сирко. Тот понял, что именно смутило старого моряка, и тоже ожидающе посмотрел на него.

– Я понимаю: господина полковника укачало, – вполголоса, не для перевода, пробормотал старый моряк, глядя прямо в глаза Сирко и при этом изображая на лице нечто похожее на виноватую улыбку.

– Так вот, всей армадой мы двинемся к форту, а затем – к стенам города, – развивал свою мысль Сирко. И Гяур так и не смог определить: уловил полковник смысл сказанного командором или же нет. – Сам я перейду на флагманский сторожевик испанцев и попрошу коменданта провести нас мимо вооруженной пушками лоцманской башни. Войдя в гавань, мы, пехота и кавалерия, не ожидая рассвета, высадимся на берег и начнем штурм крепости, для начала ударив по ней изо всех корабельных орудий.

– В том случае, если в крепости поймут, что на самом деле в гавань вошли вражеские корабли с солдатами на борту, – уточнил Гяур по-французски, предварительно переведя сказанное Сирко.

– То есть вы предлагаете начать штурм без обстрела? – по-своему воспринял эту подсказку Сирко. И лишь теперь Гяур понял, что полковнику просто в голову не пришло, что целая эскадра способна войти в залив тайно и, не раскрывая себя, сразу же начать высадку.

– В ночной сонной крепости могут и не догадаться, что корабли вражеские, и что на них столько войск. Или, в худшем случае, решат, что сторожевики приконвоировали суда, захваченные ими в бою.

– В столь счастливый исход, конечно, очень трудно поверить… Тем не менее будем рассчитывать и на этот шанс. В конце концов, все происходит ночью. Словом, я предлагаю идти на Дюнкерк, чтобы этой же ночью взять его штурмом.

Несколько минут все молчали, напряженно осмысливая сказанное. Пройти по узкому каналу под стволами орудий форта, войти в бухту, в которой корабли могут быть расстреляны из мощных крепостных орудий и береговой артиллерии или же просто оказаться в ловушке…

Каждый понимал, что все это риск. Огромный риск, на который они обрекали себя сами, по собственной воле. Точнее, по воле этого загадочного сумасбродного казачьего полковника, так неожиданно сумевшего вырвать победу в короткой морской схватке.